— Нет, ничего, — женщина снова повеселела. — Это даже хорошо. Если честно, поклонники мне надоели своей назойливостью.
— Разве слава надоедает?
— Еще как! Вам это трудно представить.
Ярощук понимал, что она лукавила. Люди, считающие себя известными, болезненно переживают, когда прохожие не узнают их на улице или в транспорте, не оборачиваются во след, не шепчут друг другу: смотри кто пошел!
Нет способа действеннее, чтобы оскорбить и довести до белого каления человека, который претендует на всеобщую известность, чем сделать вид, будто он тебе не знаком.
Однажды Ярощуку представилась возможность проверить это при общении с публичным политиком. Тот лично явился в милицию, чтобы попросить прекратить уголовное дело, касавшееся его нештатного помощника. Ярощук без труда узнал вошедшего. Это был известный своим нахальством и скандальным характером депутат Государственной думы. Он прошел в кабинет, не снимая фуражки, не спрашивая разрешения и не ожидая приглашения, с грохотом вытащил стул из-под стола и сел, демонстративно заложил ногу на ногу.
— Я к тебе, полковник.
Политик, повысив подполковника в звании на одну ступень, считал, должно быть, что уже это компенсирует его нахальство во всем остальном.
Ярощук политика недолюбливал, а хамства не терпел вообще.
— Будьте добры, гражданин, предъявите документы.
Сказал и встал, показывая, что лучше ему подчиниться.
Нервно вскочил и незваный гость.
— Ты… ты что? Охренел?! Какие документы? Не узнаешь меня в лицо?!
— Гражданин, — Ярощук сделал шаг вперед. — Будьте добры. Я просил документы.
Он взял с тумбочки, стоявшей за его спиной, резиновую дубинку и постучал ею по открытой ладони левой руки.
Политик, обычно наглый, но как часто бывает достаточно трусоватый, сбавил тон. И перешел на «вы».
— Неужели вы меня не узнали? А ведь народных законодателей стоит знать в лицо.
— Когда эти народные законодатели примут закон, отменяющий документы, мы будем им руководствоваться. А пока…
— Я не беру с собой документы. Меня везде узнают и так… Что вы сделаете?
— Задержу до выяснения личности.