— Что он? — спросил рыжебородый.
— Завтра, как только я выйду на связь, — сказал Маршал, — направляйтесь к месту. Его возьмете с собой. Но на руках не должно быть следов от веревок или наручников. И вид нормальный. Не бить, поняли?
— Подожди, — недоуменно посмотрел на него усатый, — завтра же выбо…
— Они сегодня, — прервал его рыжебородый и, глядя на Маршала, кивнул. — Все сделаем в лучшем виде.
— Ты понимаешь, во что ввязался? — со слезами на глазах спросила Ника. — Ведь вас могут…
— А ты? — перебил ее Анатолий. — Как ты вообще могла? Ведь будут убивать людей. Ты это понимаешь? Как же…
— Мне надоело быть народницей! — воскликнула она. — Мы учим детей и живем без денег. К тому же говорить об этом уже поздно. Ты не подумал, как после всего, что произойдет, мы будем смотреть друг другу в глаза? Ведь по нашей вине будут убиты, как минимум, пятеро. Если бы ты не знал об этом, мне было бы легче, потому что…
— Еще не поздно все отменить, — горячо проговорил Толик. — Откажись, и все. Они ничего не смогут нам сделать. К тому же…
— Я не хочу отказываться! — Ника с вызовом посмотрела на Анатолия. — Хотя бы потому, что желаю быть матерью. Да, я сначала вроде бы играла в ограбление. И это увлекло меня. Я вдруг неожиданно почувствовала, что смогу это сделать. Пусть там погибнут люди. Пусть, — крикнула Ника, — но кто мне ответит, почему я, молодая женщина, работая, не получаю зарплату? Почему? Учитель — одна из самых тяжелых и нужных в жизни профессий. Так почему мы должны жить в нищете?! Мы честно отдаем свои знания и молодость школе и детям. Не важно, где — в городе или селе. Когда я впервые вошла в класс и увидела глаза учеников, то почувствовала смущение и гордость. Они верили мне и ждали, что я скажу. Потому что я УЧИТЕЛЬ. На уроке не только ведешь занятия по предмету. Пусть невольно, но делишься с учениками и своей жизненной позицией. Знаешь, — тяжко вздохнула Ника, — я знала о том, что мама сказала тебе про золото. Потому что это я придумала. Я была уверена, что ты поедешь на Колыму и сможешь заработать денег. Я сама, когда на поезде проезжала Тамбов, в котором должна была быть на сессии, чуть было не вышла. Но затем поняла, что больше не смогу быть тем, кем была. Учительницей и одновременно другом, своей для мальчишек и девчонок. Во мне что-то сломалось. В последнее время я стала испытывать раздражение при одном только упоминании о школе. Впрочем, — вздохнула девушка, — это уже все в прошлом. А настоящее будет завтра. Или мы будем богатыми, или потеряем все. Я ужасно боюсь тюрьмы. И если узнаю о том, что вас арестовали, убью себя. Мне страшно, — задрожавшим голосом призналась Ника, — но я не отступлю. Я люблю тебя, Толька. Ты примешь меня такой, какой Я стала?
— Ты для меня всегда одна, — обнимая ее, прошептал он. — Я люблю тебя, и поэтому не задавай глупых вопросов. И знаешь, — вдруг улыбнулся он, — у нас все получится. Мы будем счастливы.
— Зная, что из-за нас погибли люди? — чуть слышно спросила Ника.
— Не надо, — попросил Толик, — потому что мне и так трудно перешагнуть через это. Ты же знаешь, я не мясник, — немного виновато сказал он. — Но, видно, именно так угодно там. — Он дернул головой вверх. — Для того чтобы мы были счастливы, нам придется пройти и через это. Мне тоже не по себе. Больше того — страшно. Нет, — помотал он головой, — не потому, что придется стрелять в людей. Я боюсь тюрьмы. И если почувствую, что все, застрелюсь.
Стоя на краю крыши, Зверобой вгляделся в освещенное здание УВД. Вздохнув, отошел. Достал сигарету, сел на прохладную крышу.
— Завтра, — прошептал он. — Осталось совсем немного времени, и все кончится. С первым нажатием на курок. — Он поднял голову, всмотрелся в звездное небо. — Зачем мне все это? — спросил себя парень. — Когда-то я гордился тем, что умею метко и быстро стрелять. И сейчас настал тот момент, когда, сделав выстрел, перешагнешь невидимую черту. Я буду стрелять! Буду!
— Тяжелое… — Влас, приподняв бронебойное ружье, посмотрел на Кощея.
— Как думаешь, — спросил Кощей, — получится?
— Думаю, да, — кивнул Влас. — Маршал не из тех, кто проигрывает. Лично мне все это нравится. Я впервые почувствовал себя мужиком. К тому же почти все зависит от нас. Зато потом, — блаженно потянулся Влас, — мы будем…
— Трупами, — не дал договорить Николай, — если промахнемся, хана всем. Из-за брони мы золото, если кто-то из охранников будет жив, не достанем.
— Целься лучше, — с усмешкой посоветовал Влас. — Лично я попаду.
Повертев в руках фиксирующее устройство, Стас зацепил его на руле и нажал педаль газа. Груженный пятью бочками солярки ГАЗ-58 будет идти ровно. К одной из бочек он прикрепит взрывное устройство.