Отпущение грехов

22
18
20
22
24
26
28
30

– А я люблю ва-енных! – пропела дама и, вытираясь полотенцем, прошла в спальню.

Было слышно, как она зашуршала чем-то шелковым, потом вздохнула и, обогнув огромную, видимо, созданную специально для подполковничьей любви кровать, направилась прямо к шкафу. Они в ужасе прижались друг к дружке и замерли.

– Еще люблю кру-тых…

Дверца открылась. Белая, с нежнейшей кожей рука с аккуратными розовыми ноготками ухватилась за плечики и потянула прикрывающую лицо священника мягкую ткань на себя.

Под французским пеньюаром показалось черное, страшное, заросшее дикой, необузданной бородой до самых глаз лицо.

– А-а? – выдохнула женщина.

Ее глаза стали круглыми и почти невменяемыми от ужаса.

– Заткни ей рот! – заорал Исмаил. – Я за ноги держать буду! Есть! Уже схватил!

Священник сглотнул и, не помня себя, кинулся закрывать своей огромной шершавой ладонью этот розовый, пухлый ротик.

– Мама! – взвизгнула женщина. – Ай! Ма-ма-а-а!!!

– Заткни ее! – заорал Исмаил. – Чего стоишь?!

Священник повалил пухлое, белое, еще влажное после душа тело на кровать и надежно прижал орущий ротик рукой. Стало тихо, и только дама продолжала дергаться, мычать и извиваться в четырех руках двух крепких, заросших, как медведи, полуголых мужиков. Ее глаза были полны дикого, нечеловеческого ужаса.

– И что дальше? – чуть не рыдая, спросил священник. Вот такого поворота событий он и опасался более всего.

– А я знаю?! – с отчаянием выкрикнул мулла.

– А чего тогда кричал? Заткни ее! Заткни ее!

– А что было делать?! Ты лучше подумай, куда ее засунуть!

Бедная женщина аж взмокла.

– В шкаф! Куда же еще? – сглотнул священник, изо всех сил стараясь не смотреть на это действительно роскошное тело. Ему было неловко за себя. – Должна поместиться…

Женщина почти теряла сознание от ужаса.

– Так, – распорядился немного взявший себя в руки Исмаил. – Ты держи ее, а я веревку какую-нибудь поищу.