– Квадрат B-15, четырнадцать километров от ефимовской переправы, правый берег… – послышалось ему.
Отец Василий еще раз тряхнул Исмаила и приостановился.
– Да, верно. Прием. Да. Здесь, прямо на протоке. Прием.
Теперь они слышали это оба, совершенно отчетливо и ясно. Пока они здесь барахтались, Брыкалов сумел выйти на связь!
Отец Василий бросил Исмаила и, сильно ударившись плечом о край люка, щучкой ухнул вниз. Брыкалов сидел у рации и продолжал диктовать координаты.
– Ах ты! – выдохнул священник и, схватив подполковника, потащил его в сторону.
– Будут вертолеты, – ясно донеслось из рации. – Подайте знак…
Отец Василий зло саданул Брыкалова по загривку! Еще раз! Еще! Получай! От души! И вдруг остановился. Он понял, что все уже сделано и ни-че-го изменить невозможно. Потому что не пройдет и часа, как здесь будет целая освободительная армия подчиненных Брыкалову подразделений.
Он обессиленно опустился рядом с рыдающим от боли и унижения и все еще прикрывающим голову руками подполковником.
Дальнейшие разборки происходили уже на броне.
– Как ты мог так поступить, Иса? – с горьким выражением лица стыдил свежеобращенного единоверца Исмаил.
– Да что ты с ним, как с маленьким?! – ярился священник. – Ты думаешь, он не понимал, что делал?!
– Не мешай мне, христианин, – сделал отодвигающий жест рукой мулла.
– Сматываться надо! – зарычал отец Василий. – И чем быстрее, тем лучше!
– Не успеете, – выдохнул Брыкалов.
– Что?! А ну повтори, что ты сказал! – навалился на него отец Василий.
– Не надо, Миша, – начал оттаскивать товарища Исмаил.
– Ты слышал, что он сказал?! – развернулся к нему отец Василий.
– Да какая разница!
– Мне, – ткнул себя кулаком в грудь отец Василий, отчего в груди ухнуло, как в двухсотлитровой бочке. – Мне… есть разница! Это моя шкура на кону стоит!