Русский вираж,

— Да нет, ничего. Думаю, как поступим.

— Ну и какие предложения?

— Пока никаких… — признался Казак. — А у тебя?

— Я думаю… — начала девушка, на несколько секунд замолчала, потом заговорила решительно: — Мне надо будет просто подойти к проходной, или что у них там будет, и завести разговор.

— О чем? У тебя ни документов, ни денег!

— Я уже все придумала. Скажу, что я из Сирии, приехала к родственнику, к дяде. Он попал в аварию, и мне сказали, что его привезли сюда. Думаю, что минут десять я с ними на эти темы проболтаю. Ты будешь тем временем осматриваться. А когда выяснится, что дяди моего здесь нет и не было… Ты должен будешь уже решить что к чему. Или мне придется отвлекать их дальше.

— И насколько сильно отвлечешь? — двусмысленно улыбаясь, спросил Казак.

Он хотел всего лишь шуткой разрядить обстановку, но Наташа коротко глянула на Казака и сказала вполне серьезно:

— Надеюсь, что получится не очень сильно. — И, поняв, что выбрала неверный тон, тоже улыбнулась: — В крайнем случае попробую расслабиться и получить удовольствие. Говорят, южные мужчины — это что-то восхитительное!

И теперь уже Казак не захотел понимать юмора, а мрачно насупился. К одному нелегкому делу теперь прибавилось еще одно. Конечно, шутки шутками, но, если дойдет до дела, Наташку действительно придется вытаскивать!

Представитель заказчика. Запасной план

В свое время фирма «Сони» рекламировала свои кинескопы, объявляя их сверхплоскими и сверхчерными. Это звучало красиво, но не оставило простора для восхваления следующего поколения — обозвать новые экраны «сверхабсолютно черными» не повернулся язык даже у бойких рекламщиков.

Тем не менее экран монитора, плавным горбом (последнее дизайнерское ухищрение!) вырастающий из стола Алекса Тренти, казался именно таким — абсолютно черным. Бог знает, как японцам это удалось, но казалось, что его поверхность словно притягивает и поглощает лучи света, по неосторожности оказавшиеся рядом.

— Сэр?.. — вопросительно осведомился голос, исходящий, казалось бы, ниоткуда — система динамиков за стенными панелями распределяла звучание так, чтобы сообщения были слышны лишь там, где в данный момент находится хозяин кабинета.

— Да? — Пожилой седоватый и лысоватый Алекс Тренти поднял голову от стола, смешно моргнув: ни дать ни взять малооплачиваемый клерк, которого оторвали от подсчета дней, оставшихся до пенсии. Вот только, обращаясь к пожилому клерку, никто не вкладывает в голос столько почтительности. Черный экран медленно засветился сначала жемчужно-серым, а потом на нем, Как на фотобумаге, проявилось лицо референта.

— Хокли из Дубая, сэр.

— Что ж, сынок, давай.

Изображение размылось, вновь экран стал ровно-серым, и вновь повторилась процедура «проявления». Из многих возможных Алекс Тренти специально выбрал именно такой эффект перехода к новым кадрам: пусть теряются секунды, но зато на нервы действует успокаивающе. Иногда это бывает так нужно…

Теперь изображение собеседника было гораздо хуже: собственно говоря, это была даже не полноценная видеокартинка, а посекундная серия слайдов. Процессор по мере возможностей пытался дорисовать недостающие кадры, но отличить такую прорисовку от связи «вживую» было достаточно просто. Алекс Тренти поморщился: он не любил эту систему. Бросив один взгляд на экран и узнав лицо говорящего, он отвернулся.

— Добрый день, сэр.