Билет в никуда

22
18
20
22
24
26
28
30

– Сам президент вмешался! Он же только что избран! Нужно немного подождать!

– У нас время есть. Но каждые полчаса вы будете получать по трупу. Так что можете сами подсчитать, во сколько жертв обойдется ваша медлительность, – стараясь сохранять спокойствие, заявил Курганов, понимая, что после этого остается два варианта – или они соглашаются, или идут на штурм.

– Я доложу, сию минуту доложу, не стреляйте, только не стреляйте…

– А вы не вздумайте начать штурм. Сорок трупов мы вам гарантируем, – сухо посоветовал Александр и, не желая выдавать волнения, бросил трубку.

Кишлак вопросительно посмотрел на него.

– Просят еще подождать.

– Пойдут на штурм?

– Связываются с президентом. Вряд ли он станет рисковать. Что такое для Франции сто миллионов долларов? Мелочь! А полсотни убитых по вине чиновников – это отставка правительства.

– Ну-ну, – проворчал Кишлак и снова отправился к Скрипачу.

А Мирча, боясь находиться возле заложниц, присел рядом с Кургановым.

– Послушай, все эти бабы запомнят наши морды на всю жизнь. Нужно было надеть маски. Ведь будут искать по фотороботам.

– Рано задумался об этом, – усмехнулся Курганов. – А потом представь себе, какие из их показаний выйдут портреты? Они же переругаются из-за одной формы твоего носа. Так что иди и не своди с них глаз. Скоро начнется горячая работенка.

Но стрелка часов двигалась неумолимо к концу получаса, а никаких известий не поступало. Кишлак уже крикнул Мирче:

– Цыган, готовь кресло!

Шла игра нервов. Кто-то должен был уступить. И тут Александра осенила блестящая идея.

– Погоди, Кишлак. Попробуем перехватить инициативу. Ну что толку, что ты пристрелишь еще одну несчастную женщину? Или мужика какого-нибудь? Вся страна уже наблюдает за увлекательным спектаклем…

– Что предлагаешь? – оборвал его Кишлак.

– Мы выпустим мамашу с дочкой. И дадим ей письмо, которое напишут заложники. Они будут умолять президента о спасении. Это произведет гораздо более сильное впечатление, чем еще один труп.

Кишлак задумался. Потом спросил Скрипача:

– Как считаешь?