– По мне – стрелять надежнее, – меланхолично ответил тот.
– Видишь, Скрипач против, – покачал головой Кишлак и закончил: – Выходит – ты прав. Пусть пишут, но недолго и послезливей.
Курганов поручил этим заниматься боящемуся подходить к заложницам Мирче.
Долго дам упрашивать не пришлось. Каждая рвалась написать личное послание. Пришлось на подмогу вызвать из комнаты отдыха мужчину, одного из руководителей филиала. Он-то и составил коллективное письмо президенту. Пока письмо писали и подписывали, Александр подошел к не верящей еще в свое спасение француженке, прижимавшей к груди дочку лет двух-трех.
– Мадам говорит по-английски?
– Да. Я учительница. Преподаю в коллеже, – зачем-то рассказала она.
– Письмо должна держать в руках ваша дочь. И постарайтесь убедить чиновников пойти на наши условия. Мы – не звери и не хотим насилия. Но другого выхода теперь для нас не существует. Мне приятно, что скоро вы будете наблюдать по телевизору за дальнейшим развитием событий. Прямо родились под счастливой звездой. Помогите этим несчастным. Через следующие полчаса будет убит вот этот месье, пишущий письмо. О нем тоже расскажите. Пусть правительство знает, что человек, обратившийся к властям за помощью, погибнет ровно через полчаса.
Мирча передал письмо Курганову, а тот с улыбкой всунул в ручку девочке, которая потащила его в рот. Молодая мама подняла дочку на руки и, не оглядываясь, направилась к двери. Мирча чуть-чуть ее приоткрыл, опасаясь не столько снайперов, сколько фотографов.
И опять Курганов и Кишлак уставились в телевизор. Ребенка, как только мать отошла на безопасное расстояние от здания банка, поспешили забрать врачи, но мать, выполняя просьбу Курганова, подняла дочку с письмом в ручке над головой и крикнула о надежде на президента. Ее окружили плотным кольцом репортеры. Потом их оттеснили полицейские и повели женщину к группе чиновников. Во весь экран показывали ее плачущее лицо и улыбающуюся девочку. Комментатор лез из кожи, говоря о послании к президенту. Но текст не зачитывал. Очевидно, власти запретили давать письмо в эфир.
Парень с дымящейся трубкой подошел к Курганову.
– Вы не могли бы позволить желающим воспользоваться туалетом?
– Может, вам еще и буфет организовать! – закричал Кишлак.
– Да пусть пользуются, – возразил Курганов. – Мирча будет водить по одному.
Кишлак ничего не ответил. Но помахал перед носом служащего пистолетом, от чего тот побледнел и перестал курить.
О согласии правительства пойти на условия налетчиков Курганов понял из реакции заложника, писавшего письмо. Он прислушивался к голосу комментатора и вдруг радостно закричал:
– Согласились!
Кишлак от неожиданности чуть не выстрелил. Курганов повернулся к служащему, тот перевел на английский.
– Правительство дало согласие. Сейчас начнут переговоры, – объяснил Кишлаку Александр. Тот улыбнулся своей зловещей улыбкой и одобрительно заметил:
– А ты боялся… Президенту Франции с Кишлаком тягаться слабо. Приготовься тянуть время. Пока будут доставлять мешки с деньгами, пусть Цыган по телефону требует два вертолета, потом отказывается и снова соглашается. Артист же. Им нужно задурить голову. Пусть верят, что мы ищем способ выбраться из банка. А ты с этим фраером, – Кишлак кивнул в сторону служащего, – быстро очистишь сейфы.
Телефонный звонок возвестил о переговорах. Какой-то новый голос спокойно и обстоятельно объяснил, что условия приняты. Но более пятидесяти миллионов долларов мелкими купюрами набрать не представляется возможным. Взамен предложил новые стодолларовые банкноты, еще не запускавшиеся в обращение.
ebooksa