Он-то забыл, но она, похоже, не забыла. Этот случай, пожалуй, посложнее, чем с Белоцерковским. Тот на чужие деньги нацелился, поэтому его еще можно испугать, заставить поверить, что его аппетиты слишком опасны для него же самого.
А вот Лилия Николаевна озабочена тем, чтобы сохранить свое. Эта будет стоять насмерть и никогда не откажется от мысли уничтожить Панфилова, который может лишить ее капитала.
Как быть с ней? Какие аргументы найти, чтобы она поняла, что Панфилов ей не враг, что наплевать ему на ее деньги, что он хочет одного – чтобы его оставили в покое и не стремились его уничтожить. Нет таких слов, нет таких аргументов.
Впору совсем исчезнуть, как это Панфилов однажды и проделал.
Константин даже повеселел, вспомнив о Серже Ефремове, владельце шикарного косметического салона «Imagе». А что? Это неплохая идея!
Серж охотно пойдет навстречу. Ведь салон открыт фактически на деньги Панфилова, которые тот заплатил Сержу за пластическую операцию, полностью изменившую его слишком уж примелькавшуюся в милицейских сводках внешность. Почему бы не проделать такой трюк еще раз? Уйти ото всех, всех оставить с носом, раствориться в многомиллионной России без следа, без всякого напоминания о Константине Панфилове.
Пусть тогда Лилия Николаевна Воловик исходит истеричной пеной, изрекая проклятия в адрес пропавшего из ее поля зрения Жигана.
Пусть чешет свою лысую макушку хитрожопый Глеб Абрамович, недоумевая по поводу того, куда запропастился Константин Панфилов. Пошли они все к дьяволу!
Но сначала Костя все же сделает попытку поговорить с Лилией Николаевной. Может быть, удастся припугнуть ее? У него есть зажигалка, на которой сохранились отпечатки ее пальцев.
Зажигалку нашли у Шульгина, который работал на Белоцерковского. Может быть, перспектива схватиться с ГБ несколько отрезвит Лилию Николаевну и поумерит ее воинственный пыл в отношении Панфилова?
Константин сам мало верил в это, но попытаться надо было. Где-то в глубине души в нем жила вера в то, что в каждом человеке есть что-то, что всегда заставляет его сохранять человеческий облик.
До конца ни один человек не превращается в животное, способное только набивать свой желудок, убивая для этого себе подобных. Наверное, ради сохранения этой веры в самом себе и отправился Константин Панфилов к Лилии Николаевне Воловик.
Ему очень хотелось сохранить в себе эту веру.
Звонок Панфилова и обрадовал, и испугал Лилию Николаевну. Она почувствовала возбуждение охотничьей собаки, почуявшей дичь, но в то же время и холодок страха прополз у нее между лопаток, заставив с отвращением передернуть плечами.
Панфилов шел в руки сам, словно овца на бойню. Лилии Николаевне ничего не стоило отдать приказ своей охране и намекнуть при этом, что она не заинтересована в том, чтобы этот человек остался в живых. Всегда можно изобразить дело так, что Панфилов собирался совершить покушение на нее, но охрана воспрепятствовала этому.
Но Лилия Николаевна знала, с кем имеет дело. Против Панфилова нужно иметь в запасе не четыре туза, а по крайней мере – шесть, и желательно, чтобы все оказались козырными. Поэтому надо быть осторожной, очень осторожной. Когда имеешь дело с Панфиловым, осторожность не окажется излишней, сколько бы ее ни было.
Конечно, Лилия Николаевна согласилась встретиться с Панфиловым в летнем кафе на Арбате. Она попыталась уговорить его прийти к ней домой, но тот наотрез отказался, словно почувствовав, что она собирается приготовить ему ловушку. Если бы Панфилов вошел в ее квартиру, он никогда бы из нее не вышел. Его бы вынесли ногами вперед, а в разделах светской хроники и криминальных происшествий появились бы сообщения о неудавшейся попытке покушения на жизнь вдовы известного в недалеком прошлом российского банкира.
Увы, этот вариант не прошел. Пришлось вызвать начальника охраны и провести с ним беседу, полную откровенных намеков и недвусмысленных обещаний. Лилия Николаевна замечала не раз, как откровенно плотоядно посматривал на ее все еще роскошное тело этот быкообразный качок со стальными мускулами.
Стоило ей намекнуть, что она, возможно, проявит к нему благосклонность, если ее встреча с позвонившим ей только что человеком закончится так, как ей хотелось бы, как эта гора мускулов заулыбалась противной масленой улыбкой и чуть ли не слюни начала пускать!
Животное! Пусть сделает свое дело, а уж избавиться от него Лилия Николаевна сумеет.