– Прости, шеф. Но этот педик черт его знает в каких войсках служит! – Дроныч осклабился. Ему уже до смерти надоели эти подколки и прямые наезды со стороны начальника и коллег. – А там их в реальных условиях тренируют на реальных делах. Наше счастье, что он рубиться не пошел. От этих психов всего можно ожидать.
– Так ты че, его боишься?
– Я?!! Да вы что?! Кто-нибудь видел, чтобы Дроныч когда-нибудь боялся? Нет! Просто этот говнюк мог молодых покалечить.
– А ты не бери с собой таких, которые ни хрена не могут! – отозвался тот же голос.
Старший омоновец вспылил:
– А как преступников валить, я им буду на пальцах показывать?
– Ша! – прикрикнул на своих подчиненных Разборов. – Только дуэлей мне ваших в бане не хватает! Хорош надираться! Все в парную!
Раззадорив организмы уже не одним стаканчиком хорошей водочки, менты увлеченно принялись хлестать друг друга березовыми вениками. Сам хозяин развалился на одной из полок своими телесами, красный, как рак. В раскаленном пару мелькали голые тела его свиты. Те, кто был повыносливей, истязали себя, сидя под самым потолком. А те, кто не имел большого опыта в этом деле, как, например, лейтенант Черепикшин, отсиживались у самого пола. Майор во всем любил порядок, и если уж парились – то все вместе. Сачковать не смел никто.
– Что, Славик, жарко? – подначил мордатый хозяин молодого следователя.
– Уф! Семь потов сошло уже, Борис Наумович! – Черепикшин и впрямь походил на мокрую мышь, несмотря на то, что имел довольно крепкое телосложение и даже какой-то там спортивный разряд.
– Цени, Славка, – крикнул кто-то с верхних полок. – С тебя семь шкур спустить надо за беглеца, а Борис Наумыч тебя в баньке парит!
Разборов понравившейся шутке заржал. Лейтенант засопел, ища, что ответить.
– Ладно тебе парня задирать, Дроныч! – послышалось из другого угла. – Ты тоже не без греха! От тебя этот киллер-самоучка тоже ушел. Причем из бани!
Дружный гогот наполнил парилку. Кто-то заорал и заматюгался – это расшалившиеся друзья угостили кого-то «воздушным поцелуем»: брызнули кипяточком с веника.
– Все! Шабаш! – Майор с трудом оторвал грузное тело от резного деревянного полка и сел, тяжело дыша. – Все напарились? Давай в речку по очереди!
Черепикшин, высунув язык и шатаясь, бросился к заветной дверце, что вела прочь из этого ада, наполненного ядреными запахами размокшей березовой листвы и распаренных тел. Живительный воздух чуть не сшиб его с ног, когда он оказался на мостках, ведущих прямо к воде. Ощущая в теле неимоверную слабость, Вячеслав шагнул с дощатого настила и взвизгнул. Прохладная водица мгновенно привела его в чувство. Мимо с ревом и шумом пролетали один за другим его коллеги, бесстыдно мелькая в воздухе оголенными достоинствами. Речка наполнилась разухабистыми покрикиваниями и бурным плеском.
Разборов, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, доковылял последним и с размаху вошел в воду. Волной от его туши Черепикшина чуть не выбросило на берег.
– Поберегись! – запоздало предупредил тот, выныривая. Лишившись в воде части своих килограммов, он двигался довольно проворно и с легкостью проплыл мимо своих товарищей по направлению к середине речки.
– А! Хорошо! – На его пунцово-розовом теперь лице читалось неприкрытое удовольствие. Глаза уже были основательно затуманены алкоголем, как, впрочем, и у остальных его гостей. Решив позабавиться, он внезапно заорал благим матом и ушел под воду. Через пару секунд вынырнул и стал горланить, бессмысленно колотя руками. Менты разом ломанулись в сторону лесенки, ведущей на берег. Узрев это, Разборов перестал вопить и зашелся в истерическом смехе:
– Мать вашу, офицеры! Что, крокодила-оборотня испугались? Боитесь, что он вас за яйца на дно утащит? Ха-ха! Не того боитесь! Я в нашем районе пострашней любых крокодилов!