— У тебя не действует левая рука. Если ты не образумишься, не будет действовать и правая.
— Ничего. У тебя не действует голова, и это нисколько тебе не мешает.
— Насчет головы я бы на твоем месте молчал, — ухмыльнулся Плетнев, посмотрел на окровавленные волосы Турецкого, затем перевел взгляд на окровавленный дверной косяк.
— Еще слово, и я доломаю тебе челюсть, — сказал Турецкий. — Месяц будешь есть через соломинку.
Плетнев усмехнулся и покачал головой.
— Это смешно. Два взрослых мужика, а ведем себя, как уличная шпана. Неужели тебе нужен второй раунд?
Турецкий молчал, сверля противника холодным, гневным взглядом.
— Ну, хорошо, — сказал Плетнев. — Видимо, нужно объясниться. Я и Ирина…
— Ты с ней спал? — сухо спросил Александр Борисович.
Плетнев осекся. Изумленно уставился на Турецкого.
— Что?
— Оглох? Я спрашиваю: ты с ней спал?
Брови Плетнева сошлись на переносице.
— Не думаю, что этот вопрос…
— Мне плевать, что ты думаешь, — брезгливо осадил его Александр Борисович. — Отвечай: ты с ней спал или нет?
Плетнев молча поднялся на ноги. Турецкий последовал его примеру. И снова противники стояли друг против друга, тяжело дыша и до хруста сжимая кулаки. Второй раунд был бы неминуем, но тут Плетнев сделал шаг назад и опустил руки.
— Нет, — сказал он. — Никаких больше драк. Я обещал Ир… твоей жене, что не буду тебя провоцировать. Если ты думаешь, что она ушла ко мне, ты ошибаешься. Она у своей подруги.
— У какой? — угрюмо спросил Турецкий.
— Она не хочет, чтоб ты знал. Поэтому за ее вещами пришел я. А что касается твоего вопроса… Мы с Ириной Генриховной просто друзья. Хорошие друзья. И я никогда и ничем не позволю себе…
— Ну, ладно, ладно, — устало сказал Александр Борисович. — Я услышал то, что хотел. Можешь не распространяться. Подожди здесь, я принесу чемодан с вещами. Можешь, кстати, пройти на кухню и сделать себе кофе.