Опоздать на казнь

22
18
20
22
24
26
28
30

— Что-о?! — при слове «убита» глаза боевика начали дико вращаться. Он схватил Башкатова за грудки, приподнял и бросил на пол. — Что ты сказал?

Впрочем, ответить Башкатову так и не удалось, так как он получил носком тяжелого ботинка в челюсть. Ощутив во рту острые края выбитых зубов и соленый вкус крови, он счел за благо промолчать.

Боевик посмотрел на кровавые пузыри на полу, покачал головой и пошел своей дорогой. Андрей Башкатов с трудом поднялся, сел на свое место, где и просидел до самого конца…

Гордеев под конвоем лены вышел в коридор аэропорта, который перешел в другой коридор, поуже, а потом и вовсе закончился лестницей.

— Как это тебе удалось? — спросил Гордеев, убедившись, что поблизости никого нет.

— Ловкость рук, Юра, — проговорила Лена сквозь черный платок.

— А тебе идет, между прочим, — сказал Гордеев. — Черный — твой цвет.

— Спасибо, друг. Ну что будем делать? Я, кстати, поговорила с Меркуловым.

— Ого! И что он сказал?

— Чтобы мы ничего не предпринимали, естественно, — пожала плечами Лена.

— А что ты ожидала услышать? Впрочем, я сам на месте Меркулова сказал бы то же самое… Ну да ладно, мы теперь находимся тут, что предпримем?

— Можно попытаться выбраться отсюда, — предложила Лена.

— Можно… Но не лучше ли остаться и попытаться сделать что-нибудь, чтобы нейтрализовать кого-то из чеченцев?

Лена покачала головой:

— Они устроят большую стрельбу, погибнут невинные люди.

— Конечно, я бы попробовал нейтрализовать не чеченцев, а самого Дублинского, — задумчиво проговорил Гордеев. — Главарь бандитов сказал, что он разделяет их идеи. Как ты думаешь, это правда?

— Сомневаюсь. Скорее всего, это было сказано для того, чтобы придать авторитет своим словам. Впрочем, неизвестно, возможно, дублинского так обработали, что он теперь разделяет любые идеи, которые ему будут предложены…

— Да. Но главное не это. Главное, что он действительно сделал взрывное устройство. И сдается мне, устройство это может вполне оказаться ядерным.

— На это явным образом намекал главарь.

— Так что будем делать?