— Нет. На свиданку, — в тон ответил Гордеев.
— А-а, родственники…
Гордеев кивнул.
— Да, бывал я в Крестах… Вот и отметился, — показал водитель свою татуировку. — Это значит, был в Крестах.
— А корона что означает? — спросил Гордеев.
— Король камеры, — не слишком уверенно ответил водитель и до самого конца пути молчал.
— Вон Кресты, — хмуро показал он, и Гордеев с Леной выгрузились из машины.
— Слушай, — спросила Лена. — А чего это он так погрустнел, когда ты его про корону спросил?
— Видимо, на месте короны был какой-то знак, который сделали насильно. Ну там, парашник, например, или шнырь… А потом, чтобы его замаскировать, он вытатуировал там корону. Вот и погрустнел, когда пришлось врать…
— Забавный народ, эти уголовнички…
На противоположной стороне улицы высилась красно-кирпичная твердыня начала века с суровыми решетками на окнах. Атмосфера угрозы, отчаяния и безысходности исходила от следственного изолятора, в народе известного как Кресты. Название свое он получил от внешнего сходства: сверху два здания, из которых, собственно, и состояло это скорбное учреждение, напоминали два креста вроде тех, что можно увидеть на машине «скорой помощи». Излечение посредством госпитализации души.
Коридоры, коридоры… Решетка хлопает за спиной, а впереди равнодушный контролер уже распахивает новую.
— Подождите в комнате для допросов. Подследственную сейчас приведут.
Комната для допросов соответствовала всему облику здания — унылые стены, выкрашенные зеленой краской. Жесткие стулья, обшарпанный канцелярский стол.
— Мужчина, вы не имеете права присутствовать при допросе, — ткнула в Гордеева пальцем надзирательница с лицом мопса. — Кто вы вообще такой?
— Это адвокат обвиняемой, Юрий Гордеев, — вмешалась Лена. — Вот разрешение на посещение. Мои документы. Что еще? — жестко спросила Лена, вытаскивая из сумочки пачку документов, — Юра, достань паспорт.
Физиономия надзирательницы из недовольно-брюзгливой сделалась угодливой и даже слегка приветливой, но от этого не стала хоть немного приятнее. Бывают такие лица, которые, вне зависимости от выражения лица, выглядят уныло, тоскливо, жалко. Казалось, что надзирательница была частью этой тюрьмы, ее порождением. Бегала в подвале вместе другими крысами, потом встала на задние лапки, отгрызла себе хвост, подъела товарок, серую шубку заменила на серое обмундирование — и вышла на свет. Хотя нет, вряд ли крыса. У крыс — умные и злые глаза маленьких хищников, а глаза надзирательницы не выражали ничего. То есть, ровным счетом ничего.
Юрий и Лена присели за стол. Гордеев попытался устроиться с максимальным комфортом и чуть не свалился на пол, так как спинка стула со скрипом начала отъезжать назад, увлекая за собой заднюю пару ножек.
— Черт побери! Тут даже стульев приличных нет! — воскликнул Гордеев, отставляя стул в сторону и придвигая к себе новый. Новый скрипнул, но выдержал. Лена предусмотрительно присела на кончик стула и, шевеля губами, перечитывала заключение эксперта. На восклицание Гордеева она отреагировала непроизвольным пожатием плечами.
— Удивительная новая генерация советских людей нарождается, — заметил Юрий. — Пример — наш сегодняшний водила. Он сидел, но при этом сохранил самые теплые воспоминания о времени, проведенном в этом мрачном месте. Он слушает блатное радио и даже — ты слышала — подпевает по мере слуха и возможностей. Но попадись ему настоящие уголовники — плохо бы ему пришлось. Пара наводящих вопросов — и наш водитель колется. А там уж — в зависимости от статуса и настроения «пацанов». Могут просто припугнуть, а могут и полоснуть ножом, чтобы не забывал о субординации.
ebooksa