Неподалеку трое или четверо его земляков передавали друг другу пару арбузов, имитируя разгрузку фургона.
— Здравствуйте, профессор, — обрадовался Гучериев.
— Добр-рый… день… — Дублинский был поражен до такой степени, что почти потерял дар речи…
— Не надо бояться. И не надо глупостей, — миролюбиво сказал Гучериев, как будто ненароком показывая Дублинскому рукоятку пистолета во внутреннем кармане кожаной куртки. — Мы все здесь люди горячие. Можем вспылить.
— Что вам угодно? — стараясь говорить как можно громче, произнес Дублинский. — Что вы хотите?
— Не кричи — не услышат, — отозвались от фургона. — Все ушли охранять президента.
Дублинский напряженно сглотнул, припоминая, что вдоль всего Каменноостровского, докуда видел глаз, через несколько шагов друг от друга стояли милиционеры. «И где их столько понабрали, — подумал еще Дублинский. — Не иначе, как с менее важных постов на окраине сняли. На радость местным хулиганам».
— В милицию идешь, — ласково то ли спросил, то ли констатировал Гучериев.
— Ну что вы… — попытался соврать Дублинский и неожиданно для себя густо покраснел.
— В сорок седьмое отделение… — продолжал Гучериев, будто не слыша слов профессора. — Друзей своих хочешь ментам сдать. А мы ведь охраняли тебя. Мы тебя и сейчас охраняем. Если бы не мы, тебя бы уже давно пристрелили или бомбу под двери квартиры подложили. Обычную, с тротилом.
До столь откровенных угроз Гучериев раньше никогда не доходил.
Умирать не хотелось — особенно здесь, сейчас, в вонючем питерском проходном дворе, когда по главной улице едет кортеж президента и все жители города машут из окон платочками. Не хотелось умирать от руки бандита. Не хотелось быть вывезенным на свалку в фургоне, для виду груженном арбузами. Не хотелось умирать, не завершив исследования, не попрощавшись с Ириной и с женой. Просто не хотелось умирать — и все тут. Какие могут быть оправдания?
Дублинский оценил свою жизнь дороже осмия. А вы бы, читатель, как поступили на его месте?
— Ну что? — спросил Гучериев. — Теперь мы можем договориться?
Дублинский помедлил несколько секунд, потом еле ответил:
— Можем…
— Ты правильно поступаешь, — Гучериев одобрительно похлопал Дублинского по плечу, а потом протянул ему ладонь. Дублинский тупо уставился на нее, борясь с собой, не желая подать руку Гучериеву. Тот, однако, рассмеялся, сам взял ладонь Дублинского в свою и крепко пожал.
— Мужчина должен уметь проигрывать, — добродушно сказал он. — И не терять лица. Ты молодец, профессор. Мы заплатим тебе за осмий по-царски.
Встреча была назначена на день возвращения Дублинского с конференции. Он заедет домой, повидается с женой, потом отлучится, возьмет чемоданчик с осмием и приедет в условленное место.
Место было выбрано несколько странное — на окраине города, в лесу за метро Дыбенко.
ebooksa