Одержимость

— Нет, господа, с Болотниковым!

— Это Болотников дал вашу анонимную взятку? — протянул Гордеев, начиная наконец кое-что понимать. — Болотников, получается, нанял Колпакова убить Мельника. И тот его убил?

— Что вы несете?! — изумленно фыркнула Брусникина. — А сам Болотников?

— А сам Болотников погиб случайно. — Гордеев переглянулся с Воскобойниковым. Да, они оба понимали, что головоломка сложилась, именно так все и было. — Болотников ненавидел Мельника. Он его ненавидел настолько, что убил. Чужими руками убил.

— Савелий Ильич, можно ваш реестр фактов? — попросил Воскобойников.

Заставнюк, кряхтя, притащил листок, где уже красовались две колонки плюсов и минусов.

Гордеев предоставил Воскобойникову право самому растолковать все своим подчиненным. А сам так и эдак прощупывал решение и не находил в нем ни одного изъяна. Вот вам, господа следователи Мосгорпрокуратуры, и два самоубийства!..

— Факт шестой, — объяснял тем временем Воскобойников, — Мельник — большой ребенок, Болотников — ярко выраженный лидер и последовательный авантюрист. Постоянный конфликт между ними. Конфликт, действительно постоянный, очевидно, обострился после турнира в эмиратах. Болотников не смог простить Мельнику победы. Никакой реванш не мог компенсировать ему, тщеславному эгоисту, международной школы имени Мельника. Мельник самим фактом своего существования отравлял мир, в котором жил Болотников. Познакомившись с подходящим, на его взгляд, „исполнителем“ — Колпаковым и попав в соответствующую обстановку, он решился Мельника убить. Он заранее начинает готовить почву: жалуется, что компьютер на него „давит“ — это наш факт № 1: некто распускает слухи о вредоносной сущности „Владимира“. Сам же Болотников их и распускает. Он лично умирать не собирался. Прыгал убежденный, что под окном стоит грузовик.

— Зачем он это сделал? — спросила Брусникина.

— Юрий Петрович, — предложил Воскобойников, — у вас есть версии?

— Вижу как минимум три причины: либо он личным примером инструктировал Колпакова, объяснял, что и в каком порядке нужно сделать; либо это была часть мистификации: потом, когда его бы спасли, он бы с чувством мог рассказать, как компьютер его „заставил“ покончить с собой; либо, как ни абсурдно это звучит, он и тут позавидовал Мельнику: тот еще испытает — каково оно летать, а ему, Болотникову, что, не дано? Возможно, подробности этого прыжка известны Колпакову. Скорее всего, отсюда и противоречивость его показаний — убил, как получилось, а излагает заранее оговоренную с Болотниковым последовательность событий.

— Факт № 4, — снова взял слово Воскобойников, — у самоубийства Болотникова нет свидетелей, а у самоубийства Мельника есть — проехали. Колпаков не свидетель, а убийца… Тайные сношения Мовсесяна с Норинским к делу не относятся. Полагаю, их встреча была нужна для выработки согласованной тактики в борьбе с Development Comp.Inc. Они тоже наверняка раскопали прецеденты вроде тех, что нашли Савелий Ильич и Юрий Петрович. Наверняка знали об американских школьниках и их семьях, выколачивающих из компьютерных фирм пять миллиардов. Возможно, и другие случаи отыскали и, имея на руках „предсмертную“ записку Мельника, намеревались выдавить из Development Comp.Inc. пусть не миллиарды, но хотя бы сотни тысяч… Ни обанкротившаяся школа Мельника, ни уход Органского из проекта „Владимир“, ни связь Чиркова и Гуревича с Осетровым также отношения к делу не имеют… Все. Готов выслушать комментарии и возражения.

— Добротная рабочая версия, — переглянувшись, выдали Брусникина и Заставнюк.

— А конкретные возражения? — Воскобойников оглядел всех по очереди. — Савелий Ильич?

Заставнюк замахал руками, открещиваясь:

— Мое дело факты коллекционировать…

— Евгения Леонидовна?

— Волюнтаризм форменный, — фыркнула, ни к кому конкретно не обращаясь, Брусникина. — Съем собственную шляпу, если завтра же эта версия не развалится, как и две предыдущие.

— У вас есть шляпа? — спросил Заставнюк.

— Ради такого случая заведу.