Одержимость

— Разумеется. Это может решить все вопросы. Возможно, избавит нас от необходимости встречаться с Колпаковым.

13

— Юрий Петрович! Какой приятный сюрприз! — Гончарова была в халатике, с накрученным на голове полотенцем, видимо, только что вышла из ванной. — Что же вы не звонили?

— Понимаете, Валерия… — промямлил Гордеев.

Любовь-морковь, значит, усмехнулась про себя Женя, неужели охмурила, заморочила? А она еще удивлялась, что это Гордеев всю дорогу сам не свой? Плетется, словно агнец на заклание. Ничего не видит, ничего не слышит, ничего никому не скажет, глаза и уши задраены, погружен в себя.

— У нас к вам небольшая просьба. — Женя выступила из-за спины коллеги, и сладенькая улыбочка с лица Гончаровой немедленно стерлась.

— Вы не один?.. — протянула она.

— Валерия, позвольте, мы посмотрим книги в кабинете Богдана? — явно оправдываясь, объяснил просьбу Гордеев.

Гончарова только махнула рукой в сторону кабинета: дескать, валяйте, и двинулась на кухню, не собираясь демонстрировать неискреннее гостеприимство. Но стоило им войти в кабинет, как из кухни донеслось:

— Юрий Петрович, можно вас на минуточку?!

Гордеев, понуро пожав плечами, вышел. Разговора, конечно, слышно не было, а жаль, жаль. Ну, ладно. Женя обследовала полку с книгами по психологии. Их было порядка тридцати — от тонких популярных брошюрок до толстых монографий. Ни в одном названии слово „олигофрения“ не встречалось. Женя наугад просмотрела оглавления в двух наиболее толстых томах и не увидела ничего нужного. Если перелистывать каждую книжку, можно застрять тут до утра.

— Юрий Петрович! — позвала она.

Гордеев примчался заметно повеселевший.

— Ну, как успехи? — спросила Женя. — Достигли консенсуса?

— В чем?

— В личной жизни. Ладно, забудьте. Какую книжку вы читали?

— Сейчас… — Он прошелся пальцем по корешкам и выдернул средней толщины монографию „Вопросы практической психологии“. — Кажется, эту.

— Юрий Петрович! — капризно вскрикнула с кухни Гончарова.

Гордеев сунул Жене книгу:

— Я сейчас.

Женя осмотрела фолиант вначале снаружи, нашла, что его, несомненно, читали, и даже много раз, — корешок на сгибе заметно потерт. И хоть уголки страниц не загнуты, щели между листами в книжке неодинаковые. Женя поставила книгу корешком на стол и, осторожно придерживая руками, позволила раскрыться, как ей захочется. Книжка распахнулась, обнаружив закладку — старый билет в театр. Женя перечитала обе страницы — нет, глава посвящена детским психозам и ни о слова об олигофренах. Ладно, еще закладка? Так… Да, черт возьми!