– У-у, – протянул сквозь зубы Исхат, с ненавистью глядя на Шамана, – шакал вонючий. Сын ишака!
– Мой отец был убит такими козлами, как ты, – Шаман присел перед бандитом на корточки, схватил его за шею рукой и надавил большим пальцем за ухом.
Взвыв от боли, бандит мотнул головой.
– Шаман, оставь его, – Антон положил ему на плечо руку. – Не надо сейчас шума. Москит, посмотри, что с раненым. Банкет, – Филиппов отошел в сторону и поправил сбившийся при беге микрофон, – доложи обстановку.
Его не покидала тревога, думалось, что эта троица была головным дозором банды и где-то сзади выдвигаются ее основные силы.
– Все тихо, – ответил майор.
– Смотри в оба.
– Я в курсе.
Антон развернулся к пленникам. Протяжно простонав, открыл глаза бугай. Колдовавший над ним Москит выпрямился.
– Ты, – обращаясь к доктору, заговорил Антон, – берешь раненого. Ты, – он ткнул в грудь Шамана, – второго. Я пообщаюсь с Исхатом.
Без лишних слов спецназовцы растащили пленников подальше от мешков, чтобы они не могли слышать ответов друг друга, и приступили к допросу.
– Откуда родом, Исхат? – листая найденную у бандита записную книжку, задал Антон первый вопрос.
Конечно, больше всего его сейчас интересовало, где остальные бандиты. Но лучше перейти к этой теме постепенно. По поведению чеченца Филиппов догадался, что тот тертый калач и не напуган захватом.
– Не понимаю тебя!
Антона ответ ничуть не смутил, и он повторил вопрос на родном языке пленника:
– Аш мича ву хо?
Чеченец некоторое время удивленно смотрел на русского, с легкостью начавшего говорить по-чеченски, потом отвел взгляд в сторону:
– Я родом из Гехи.
– Сколько вас? – вновь перейдя на русский, спросил Антон.
– Здесь все.