Дикое правосудие

Спрятанная под одеялом рука сжимала предмет, который мог быть только пистолетом. Локу показалось, что он услышал тихий щелчок сдвинутого предохранителя.

– Да, разумеется, – устало ответил он.

Воронцов полностью разочаровал его. Все заканчивалось, не успев начаться.

Лок без разрешения опустился на стул рядом с кроватью и провел ладонями по лицу. Его тело наконец заставило его осознать, до какой степени он устал. Единственным наркотиком, поддерживавшим его, была жажда мести, но этого оказалось недостаточно.

– Почему вы здесь?

– Моя семья связана… была связана с этим местом – с людьми, которые здесь главные. Моя жена была замужем за ним… – Лок коверкал русские фразы, не замечая этого. – Она умерла.

Воронцов видел опущенные плечи, лицо, поросшее трехдневной щетиной, припухшие и покрасневшие глаза – лицо неудачника или человека, потерпевшего окончательное поражение. Он чувствовал себя так, словно допрашивал какого-то мелкого уголовника, не имевшего даже ясного мотива для совершения преступления. Джон Лок, человек, которого он пригласил когда-то к себе домой – в квартиру, взорванную Тургеневым, с которым он пил водку и беседовал о джазе. Тогда этот человек понравился ему. Лок казался ему таким же анонимным и достойным доверия лицом, как личный адвокат или лечащий врач.

– Но почему вы приехали сюда, Джон Лок?

Некоторое время Лок молчал. Тепло больничной палаты расслабляюще действовало на него, несмотря на напряженность Воронцова.

– Я знал, что могу доверять вам, – наконец сказал он. – Я даже рассказывал о вас моей сестре, – он слабо улыбнулся. – Моя сестра… ее убили.

– В Америке?

– Да.

– Но не американцы?

– Нет. И не по приказу американцев.

Воронцов пошевелился в постели, словно мутный, старческий взгляд Лока причинял ему физическое неудобство. Он вытащил пистолет и положил руку с оружием на одеяло.

– У нас есть… – он прочистил горло. – У нас есть что-либо общее?

– Не знаю.

Это был вопрос о возможности доверия. Воронцов не мог прочесть по лицу американца его мысли и чувства. Пытаться это делать означало обманывать себя. Теперь Воронцов вспомнил: Джон Лок знал Тургенева, был близок к нему. Лок говорил ему об этом, когда они ели китайский обед, купленный в одном из новых ресторанчиков, где торговали на вынос.

Тогда американец ему нравился. Лишь несколько недель назад…

– Кто-то должен начинать, – произнес Воронцов. – Вы?