Дикое правосудие

Лок заметил, как ручной лоббист директора подкрадывается к ним, с точностью до наносекунд подсчитывая стоимость разговора с младшим служащим госдепартамента.

– Просто пустите нас туда с благословениями и не мешайте нам!

– Насколько я помню, Сэм, наши торговые агенты в Индии прибегали к таким же аргументам, – отрезал Лок, в сердцах забывший о своей официальной маске. В глазах женщины промелькнуло слабое изумление, смешанное с интересом. Прежде чем мужчина успел ответить, Лок дружелюбно улыбнулся и добавил:

– Извините, Сэм. Давайте обсудим тонкости капиталистической этики как-нибудь в другой раз. Кажется, Билли зовет меня.

Лоббист принялся уверять Сэма в том, что слова Лока не имеют никакого веса еще раньше, чем тот вышел за пределы слышимости. По-видимому, Сэм считал, что его собеседник заразился безумными новомодными идеями, но для Лока разговор уже начал тускнеть и отдаляться, не оставив следа на самолюбии. Любая вашингтонская вечеринка была плаванием в открытом океане, где человек мог встретиться с акулами, рыбами-прилипалами и восьмирукими обитателями политических глубин. Лок уверял себя в том, что привыкнет к этому. Он уже не испытывал тяги к наркотическим сборищам, где Фрэнк Заппа или «Грэтфул Дэд» тихо бренчали в стереосистемах, где мир казался простым, а его проблемы – легко решаемыми.

Эту прошлую жизнь он до сих пор вспоминал с любовью. Он помнил вечеринки прошлых лет – и в то время, когда он работал на Компанию, и в то время, когда он перешел в госдепартамент. Вечеринки отмечали ступени его зрелости, восхождение к формальной пышности и блеску. Теперь он мог присутствовать лишь на таких вот великосветских раутах с обязательными черными галстуками, вихрем самоцветов, просторными залами и дорогими картинами на стенах. Вечеринки и мировые проблемы существовали, не изменяясь со временем.

Деловитый шум в столовой, голоса над тарелками и хрустальными бокалами манили его к себе. Все вашингтонские вечеринки были одинаковы: люди приходили, чтобы обрести себя в кругу избранных, среди знакомых людей, вдыхая аромат власти и денег. Лок огибал лоббистов, бизнесменов, редких конгрессменов или сенаторов, окруженных толпой прихвостней. Потом он встал в очередь у стойки буфета за чьими-то пухлыми обнаженными плечами, вдыхая аромат дорогих духов и сигарного дыма. Он получил свою порцию икры, креветок, лососины и бокал хорошего кларета, прежде чем раздатчики обратили внимание на следующего гостя.

Подкрепившись, он направился к Билли Грейнджеру и Тургеневу, на ходу автоматически определив местонахождение Бет. Ее изящные руки серией длинных жестов взмывали над ее головой и головами тех, кто окружал ее. Ее оживление было неподдельным, оно не подстегивалось выпивкой или кокаином.

– Джонни-бой! – Билли был громогласен, как всегда.

Лок посмотрел на своего зятя. Тот моментально отвел взгляд, словно не в силах забыть об их последней ссоре, о жестком выговоре, устроенном ему Локом. Речь шла о его изменах, послуживших причиной бедственного состояния Бет. Пока ей промывали желудок в клинике Уолтер-Рид, Билли признался, что ему слишком тяжело жить с ней, но еще тяжелее жить без нее. Он не таил в душе зла на Лока, но каждый раз, когда они встречались, возникало мгновенное замешательство.

Люстры лучились алмазным блеском. Настоящие бриллианты на бледных, смуглых и черных шеях призывно сверкали в ответ. Столовая была увенчана огромным куполом из цветного стекла.

– Здравствуй, Билли. Очень рад познакомиться с вами… Петр?

– Пит, разумеется, – с улыбкой отозвался Тургенев.

– Большинство наших акционеров смогут выговорить «Петр» только после принудительной трансплантации мозга, – пояснил Билли, пока Лок обменивался рукопожатием с русским.

– Ты был в Фениксе? – спросил зятя Лок.

– А как же, Джонни! Мы устроили презентацию для крупнейших пайщиков: чем занимается «Грейнджер–Тургенев», как мы видим будущее на ближайшие пять лет… В общем, вывернулись наизнанку.

Билли пил, хотя и не слишком налегая на спиртное, и время от времени похлопывал Лока по плечу широкой ладонью.

– Как поживает Ван?

– Отец немного устал. Полагаю, Бет уже сказала тебе, а? Не стоит беспокоиться, Джонни-бой, он переживет нас обоих.

Акулы и более мелкие рыбешки кружили вокруг их группы, сохраняя дистанцию, но не желая пропустить что-нибудь важное. Вместе с Тургеневым, исполнительным директором компании «Грейнджер–Тургенев» в Новом Уренгое, приехали трое или четверо русских, смутно знакомых Локу. Тут были и двое из администрации Билли, причем одна – моложавая женщина в поразительно красивом открытом черном платье, сверкающем бриллиантами. Вечеринка вращалась, словно водоворот взаимных услуг, денег и влияния, неспешно двигающийся через столовую в течение последних полутора часов. Бет буквально светилась от счастья в кругу своих друзей, восхищавшихся ее академическим гением, однако оживление, царившее вокруг нее, было менее интенсивным, чем то, которое окружало Билли и следовало за ним, словно космический мусор за ядром кометы. Билли вел дела в России; он имел под рукой конгрессменов и даже одного-двух сенаторов. Билли пользовался поддержкой и благосклонностью правительства. Билли был у всех на устах.