Дикое правосудие

22
18
20
22
24
26
28
30

– Как Май Лай, Боб?

– Не остри. Тебя там не было, так что можешь считать себя счастливчиком.

– Кто такой Тянь, Боб?

– Тянь – это никто.

– Он пытался убить меня в Фениксе. Я не уверен насчет сегодняшней попытки, но что касается того раза, то у меня нет сомнений. Я встречался с ним.

Лок ничего не сказал о героине, о страхе Ван Грейнджера перед Тянем, о «красной лошади». Как много известно Кауфману?

– Хочешь знать, почему я представляю угрозу для него? Из-за какой-то связи между ним и Ван Грейнджером.

Лицо Кауфмана побледнело в ярком свете лампы. Его глаза снова сузились. Дождь продолжал стекать по стеклам за шторами, и фары автомобилей звездочками вспыхивали в сгустившихся сумерках.

– Что за связь с Ван Грейнджером? Говорю тебе, Тянь не мог иметь ничего общего с Билли и твоей сестрой.

– Откуда ты знаешь, Боб? – жестко спросил Лок, чувствуя, как в нем закипает гнев. Кауфман успокаивающим жестом поднял руки.

– Просто знаю – и все. Они никак не связаны.

– Тогда почему Тянь звонил Ван Грейнджеру и угрожал ему? Я слышал это, Боб. Я должен узнать о Тяне.

– Я ничем не могу тебе помочь, Джон. В самом деле.

– Расскажи мне о Вьетнаме. Тянь работал на Компанию – это ясно, исходя из его статуса особого иммигранта. Компания предоставила ему деньги и работу после приезда сюда.

– Ну ладно. Мои воспоминания довольно расплывчаты, так как это было очень давно, но я помню, что Тянь служил кем-то вроде мальчика на побегушках. Мы, постоянно использовали таких ребят для срочных поручений, передачи информации, устройства ловушек… Ты знаешь, как это происходило тогда. Он был не более важен, чем любой другой. Когда мы ушли из Вьетнама, кто-то о нем позаботился. Вот и все, Джон, что я могу тебе рассказать.

В его последней фразе прозвучали едва слышные просительные нотки, но это могло быть просто беспокойством человека, не желающего возвращаться к неприятным воспоминаниям.

– Он работал на отряд особого назначения под командованием Ван Грейнджера, верно?

– Не знаю.

Лок помолчал. Если Кауфман и нервничал, то лишь самую малость.

– Еще выпьешь, приятель? – спросил Кауфман.