Пятый сон Веры Павловны,

– Тоже когда-то знал.

– А причины возникновения Эль-Ниньо? Слышали о загадке Эль-Ниньо?

– Что-то такое слышал, – признался Сергей. – Но недостаточно, чтобы ясно растолковать это другому человеку. Кажется, морское течение, влияющее на климат Земли. Впрочем, зачем все помнить, если существуют специальные словари? Какой смысл забивать голову бесполезными знаниями?

– Вы считаете, существуют бесполезные знания?

– Для человечества нет. Но для каждого отдельного человека, конечно. Зачем плотнику таблица морских приливов?

Раиса Сергеевна улыбнулась:

– А я считала, что бесполезных знаний нет.

И вдруг спросила:

– Вы знаете, чем занимался ваш прадед?

– К сожалению, нет.

– А дед?

– Знаю.

– Как интересно! – Раиса Сергеевна расположилась в кресле еще свободнее. И Сергей сразу воспринял ее новую позу, как некое тайное, только им двоим понятное поощрение. – Чем же он занимался?

– Выращивал элитную пшеницу. На Алтае. Советская власть строго обязала всю пшеницу, выращиваемую им, сдавать государству на семена. Категорически было запрещено использовать полученное зерно на выпечку или на корм, или уж тем более продавать. До тридцать второго года дед жил более или менее нормально, никто его не трогал. Но в тридцать втором все изменилось. Только-только дед повез в Омск свою пшеницу, как в село вошел отряд чекистов. Шесть семей усадили на подводы и погнали в сторону Новосибирска. Из вещей ничего не разрешили взять, только бабушка каким-то чудом прихватила бидончик с дрожжами.

– Откуда такие подробности?

– Отец рассказывал, – Сергей старался не смотреть на скрещенные загорелые ноги Раисы Сергеевны. – Каким-то образом бабушка успела прихватить с собой дрожжи. Ей здорово повезло, бидончик у нее почему-то не отобрали. Схватила, наверное, первое, что оказалось под рукой. В Новосибирск все шесть семей неделю продержали на пересылочном пункте. Потом загнали на деревянную баржу и отправили по Оби на глухую реку Васюган. Там высадили прямо на берег вблизи поселка Айполово – вот, мол, самое для вас, кулаков, подходящее место. И пришлось жить, – покачал головой Сергей. – Можно считать, повезло. Могли высадить в Благино, была такая деревенька рядом с Колпашево, там потом всех расстреляли. А могли в Назино, там три тысячи ссыльнопоселенцев оставили на сыром острове, не дав им никакого инструмента, никаких продуктов, а в каждой протоке на плотах поставили пулеметы. А это же Север. Холодно, ночи лунные. Одни пропали под пулеметами, пытаясь перебраться через протоки, другие дошли до людоедства. Ну а самых живучих прикончили зимние морозы.

Сергей покачал головой:

– А нашим повезло. У них оказался кое-какой инструмент. Выменяли по дороге, кто на утаенное колечко, кто на сережку. Сумели выкопать до холодов землянки, поставили баньку. Работали все, даже дети. Времена не выбирают, в них живут и умирают. Помните такие стихи? Все равно пять человек умерли в первую зиму – от холодов. Бабушка, а с нею пара старух ходили подрабатывать к местным остякам, дети оставались одни. Ловили рыбу, собирали ягоды. Только весной появился на поселении дед. Не испугался, сам приехал. И не просто так, не с пустыми руками, а привез то, о чем в такой глуши и мечтать было нечего – продольно-поперечную пилу. Благодаря этому к осени справили избу. За ней другую. И так тихо и мирно начали строить подобие нормальной жизни: заготавливали дрова, охотились, сдавали государству рыбу и кедровые орехи, получали в обмен спички, соль, иногда дробь, порох. Корчевали землю, высевали пшеницу, привезенную дедом, ну и все такое. Зато уже на третий год ушел в Новосибирск первый небольшой обоз с хлебом. Так что, я кое-что знаю про своего деда.

– Он был хороший человек?

– Это точно.