Возле касс толпились пассажиры — возгласы, крики вперемешку с матом смешивались со звонким голосом диспетчера. Касса работала всего одна, кассир не спешил. Сквозь плотную очередь, выстроившуюся у окошка, пыталась пробраться старушка. Оставив у стены пузатый клетчатый рюкзак и несколько толстых пакетов, она пыталась подойти к кассовому окошку.
— Да мой поезд прямо сейчас отходит, — говорила она, — вы же на завтра берете, успеете…
Взвинченные ожиданием пассажиры толкались, пихались локтями, не подпуская бабку к кассирше, отделенной от толпы толстым стеклом. Отчаявшись, старушка вернулась к вещам, присела на свой рюкзак. Смахнула набежавшие на лоб капли пота, тяжело вздохнула и посмотрела на зажатый в руке паспорт с вложенными в него деньгами.
— Помочь, мать? — Высокий стройный мужчина в форме десантника подошел к ней.
Старушка подняла глаза, морщинистое лицо расплылось в улыбке.
— Спасибо, сынок, но я и сама управлюсь, — тихо, словно извиняясь, ответила она.
Майор подошел к Барханову, бросил мимолетный взгляд на огромный рюкзак и на пакеты, набитые до самого верху.
— Куда едем? — спросил Лавров.
— Во Владивосток, к внуку. — Старушка снова тяжело вздохнула и с грустью посмотрела на длинную очередь, тянувшуюся к кассе.
— Я сам справлюсь. Через пару минут, подождите, — с этими словами Лавров отстранил Барханова, взял паспорт у старушки и растворился в толпе, словно фокусник, исчезнувший в густом облаке бутафорского дыма. Лишь только один раз послышалось:
— Эй, майор, для военных есть своя касса… — но наглый голос быстро смолк.
Старушка свесила голову, сцепила опустевшие пальцы, устало прикрыла глаза. Она не знала, сколько дремала и сколько прошло времени, но когда она открыла глаза, перед ней вновь стояли двое военных в голубых беретах.
— Вот, держите. — Майор разжал кулак: на ладони белел купейный билет.
— Да у меня же там на плацкарт деньги только и были.
— Плацкартных уже не было, — проговорил Лавров.
Старушка удивленно смотрела на прямоугольную бумажку, ее рука сама собой опустилась в пакет, вытаскивая потрескавшийся кожаный кошелек.
— Не надо, мать. — Лавров махнул рукой.
— Спасибо, сынок, — растерянно вымолвила пожилая женщина, все еще сжимая раскрытый кошелек.
Она пребывала в замешательстве, не зная, чем отблагодарить мужчину в форме.
Майор улыбнулся, подмигнул Барханову: