— Полностью с вами согласен.
— Вот и правильно. Действуй в этом направлении.
Генерал откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в потолок. Стряхнул пепел на ковер и вновь обратился к полковнику:
— Да. Задействуй все радары, дай заявку на спутниковый мониторинг, пускай Плесецк этим занимается, если смогут. Больше бумаги — чище задница. Еще не хватало экспериментальный вертолет загубить. Если мы этого не сделаем, то нам точно глаза на задницу натянут.
От этой мысли полковнику стало не по себе.
— Что вы, товарищ генерал.
— Ты их не знаешь. Натянут, и все тут.
Генерал вдавил окурок в пепельницу, взял папку и направился к выходу.
— Не подведи, полковник.
— Что вы.
— Смотри мне.
Генерал спустился на лифте и вышел из здания. Запрыгнув в «Волгу», он скомандовал водителю ехать. Машина развернулась, сделала круг вокруг памятника Ленину и устремилась к автотрассе.
— И когда эта хреновая погода закончится?
Водитель пожал плечами и включил магнитолу, где приятный женский голос рассказывал о последних сводках метеоцентра.
Маша намертво вцепилась в руку Вити и с опаской вслушивалась в приближавшиеся шаги. Звук хрустящего снега, проваливающегося под толстыми рифлеными подошвами сапог, вводил ее в транс, постепенно перерастающий в истерику. За окном мелькнула чья-то тень, потом еще несколько. Но разглядеть, кто именно разгуливает рядом, ни она, ни Витя не могли, так как запотевшие стекла джипа не позволяли сделать этого. Страх и волнение возрастали с каждой минутой, лишая ее здравого рассудка, отчего девушка всхлипнула и разрыдалась.
— Витя, чего они хотят? — размазывая по лицу губную помаду и тушь, взволнованно повторяла девушка.
— Молчи. — Витя зажал ее рот ладонью.
Шаги прекратились, за окнами послышалось тяжелое прерывистое дыхание и неразборчивая чужая речь. Витя напрягся, по щеке медленно покатилась капелька пота. Сжав в кулаке рукоять пистолета, он замер, вслушиваясь в каждый шорох. Холодный металл оружия придавал чуток уверенности, хотя он понимал, что у людей, приехавших на «УАЗе», перевес в силе.
Глядя на пистолет, Маша попыталась что-то сказать, но крепкая мужская рука по-прежнему уверенно сжимала ее рот. И вместо членораздельной речи с губ девушки сорвалось мычание.
Ручка дверцы щелкнула, но сама дверца не поддалась — была заблокирована.