В крике от смерти

– Все нормально, – улыбнулся Владимир. – Мы со Светланой в воскресенье обвенчаемся. Она и фамилию мою возьмет. Жить у меня будем. Открою я все-таки свои ларьки, их у меня три. А Светка будет вроде как владелицей. Я ведь закрыл их потому, что времени не хватало. Да и не могу я всем этим заниматься. А Светланка понимает толк в торговых делах.

– А как же ее магазин? – спросил рыжий парень.

– Продавщицу туда посадим, и все. Так что давайте, мужики, за мою начинающуюся семейную жизнь! – Владимир поднял рюмку. Сидевшие в гараже за наспех накрытым столиком пятеро мужчин тоже подняли свои рюмки.

– Ты уж присматривай за ними, – говорил майор милиции. – А то ведь на свободе остались парни Шерифа. Кстати, киллера одного так и не нашли, Рукавишникова. Где он, сучонок, курканулся? Так что присматривай. Наши, конечно, тоже будут постоянно их навещать. Но полностью программа защиты свидетелей на Бурцовых не распространяется. К тому же никто из начальства не верит, что с ними может что-то произойти. Поэтому вроде и не защищаем мы их, но в то же время присматривать надо.

– Да я и так это делаю, – кивнул Мягковский. – У меня есть своя агентура, – засмеялся он. – Они тоже присматривают. Потом бомж, ну этот, как его… – нахмурился он.

– Иганин, – улыбнулся майор.

– Да. Он все время на месте, и сотовый я ему дал.

– В общем, надежда в основном на тебя, – сказал майор. – Кто убрал Корягу, неизвестно. По оперативным данным, как раз Рукавишников и есть тот самый киллер. На его счету пять человек. Но нигде не светится, мерзавец.

Саратов

– Етишкин дедушка! – пробормотал ошарашенный Андрей Игнатьевич. – Это, значится, вот тут мы, ну… – Он махнул рукой. – Етишкин дедушка, – снова пробормотал он. – В общем…

– Да заходите вы, – улыбнулся Сергей. – Это ваша комната. Туалет здесь, – он открыл одну дверь, – ванная вот, – открыл другую. – Холодильник с напитками, фруктами и всем остальным на кухне. Аптечка здесь. Осмотритесь и, если чего-то нет, скажите. Одежду вам покупала Аленка. Да вот и она.

– Господи! – увидев внучку, ахнула Антонина Ивановна. Андрей Игнатьевич, расширив глаза, надел очки, потом снял. Кашлянул и повернулся к Сергею.

– Это чтой-то ты с ней сделал-то? – сипло спросил он. Пунцовая от смущения Алена стояла с опущенной головой в белом дорогом платье, с прической, очень подходящей к ее красивому лицу.

– Вам не нравится? – забеспокоился Сергей. – Но это…

– Да ты что городишь-то? – поспешил перебить его дед. – Королева прямо! Ну слов более не найду. Королева, и все тут. Скажи хоть слово, Антонина, – обратился он к жене. Та, опустив голову, молчала. По морщинистым щекам текли слезы.

– Да ты что, бабушка! – подбежала к ней Алена. – Хочешь, сейчас я все сниму?

– Охолонь, – подойдя, оттеснил ее дед. – Я те сниму. Да ты ж королева. Даже лучше. А Антонина от радости слезы льет. Она в жизни радости мало видала. Спасибо тебе, мил человек! – неожиданно поклонился он Сергею.

– Это вам спасибо! – Сергей обнял стариков. – Где еще такую жену я мог бы найти? Все мои рты пооткрывали.

– Так кто ее растил-то? – гордо спросил дед. – Мы ее в строгости держали. Но один хрен, чтоб ты там ни говорил, ты для нас под конец жизни сказку сделал. Я никогда не веровал в эти самые чудеса. Потому и в церковь не заглядывал. Антонине не запрещал, хотя и не одобрял. Но если уж надо, пускай ходит и бьет поклоны Богу этому. Но сейчас – вот тебе крест, – истово перекрестился он.

– Да ты что как нехристь? – напустилась на него жена. – Надо справа налево.