– Что?
– Что слышал, петушиная рожа! От Мясника живым еще никто не уходил!
– Ты… ты… убьешь меня? Но… за что?
– Конечно, за бабки! Просто так я ничего не делаю!
– Но я же ни в чем не виноват!
– Это тебе только кажется! Но хорош базарить, что предпочитаешь? Пику в бок? Дубиной по черепу? Или, может, как педику, кол в задницу?
Жертва задергалась.
Довольно скалясь, получая явное наслаждение от мучений сутенера, Мясник сказал:
– Не бойся! Я не живодер. Знаю меру. Помучился ты достаточно, а посему сдохнешь быстро.
Кеша хотел что-то сказать, но резкий удар Мясника в область носа сломал челюсть так, что осколки кости вонзились несчастному в мозг. Мясник знал, как быстро убивать! Тело сутенера задергалось. Зубов, прикурив сигарету, спокойно смотрел на агонию жертвы. Затушив окурок, Зубов снял с цепей труп, бросил его в угол. Достал из тумбочки черный пластиковый мешок. Упаковал в него то, что раньше было Иннокентием Самохой, преуспевшим сутенером, торговавшим девушками, как сухарями, и не считавшим их за людей. С помощью тряпки, заправленной в швабру, убрал кровь с бетонного пола подвала, снял фартук, подошел к телефону внутренней связи особняка Тахира, нажал одну цифру, доложил:
– Хозяин! С Кешей порядок! Можно вывозить!
– Он сказал еще что-нибудь после нашего ухода?
– Нет! Не назвал больше ни одной фамилии, ни одного адреса. Уверен, Кеша выложил все, что знал.
– Не сомневаюсь! Вот что, Вано! Приведи себя в порядок и поднимись ко мне! Только очень прошу, сделай так, чтобы от тебя не смердило кровью. Не выношу запаха смерти!
– Понял!
– Давай, жду! Труп, как говорил, ночью заберут.
– Помню, скоро буду!
– И списки захвати с собой!
– Само собой, босс!
Тахиров положил трубку, и Мясник ухмыльнулся. Не переносит, видишь ли, запаха крови, господин босс! Чистюля. Все они наверху чистюли. Только отдавать приказы мастаки, а коснись дела, в кусты! Такие же пидоры, как их жертвы. Труха одна под дорогими костюмами! Тьфу, черт! Всех бы по одному колуном да по черепу! Но хрен с ними. Главное – платят! На остальное плевать.