И, повернувшись, пошел по аллее.
А Ирина, опустившись на ступеньки клуба, припав к бетонной стойке, забилась в истерике. До самого дома Тимохин слышал ее голос:
– Ненавижу, тварь! Будь ты проклят!
А возможно, это ему казалось. И жалко было Тимохину Ирину, и утешить ее он не мог. Изменить Татьяне не мог. Выпив у Смагиных всего лишь рюмку, дома Тимохин достал из холодильника бутылку спирта. Не разведя, проглотил сто граммов. Набрал по телефону внутренней связи гарнизона, которая сегодня вдруг работала, квартиру Смагина. Ответила Марина:
– Да? Слушаю вас!
– Марин! Это Тимохин!
– Что-то случилось?
– Ирине требуется помощь!
– Ты ударил ее?
– С ума сошла? Когда я женщин пальцем трогал?
– Тогда что за помощь ей требуется?
– Психологическая. После нашего разговора она впала то ли в бешенство, то ли в истерику. Узнав о другой женщине, полностью потеряла контроль над собой. Как бы чего не сделала!
– Где она?
– Расстались у клуба! Должна быть там.
– Ты вообще-то молодец! Промолчать о новой знакомой не мог?
– Не мог! Кому легче от того, что я и дальше продолжал бы держать Ирину на дистанции. И не прекращая отношения, и не продолжая их? Кому?
– Эх, Саша, Саша! Ладно. Выйду, поищу Ирину. Получится – помогу, не получится – девчатам передам. Те успокоят!
– Спасибо!
Александр повесил трубку. Сел на диван, закурил. Черт, до чего же сложна жизнь. А ведь мы сами делаем ее таковой! Правильно говорят, сначала создаем себе трудности, затем героически преодолеваем их. Таня, Таня. Как же сейчас не хватает тебя. Твоего тепла, нежности, прикосновения, одного лишь присутствия. Тимохин поймал себя на мысли, что еще никогда так не тосковал ни по одной из своих женщин. Так, что ему хотелось выть от одиночества.
В четверг, 14 июня, с утра к Тимохину, как обычно, забежал Шестаков.