– А как долго придется ждать решение суда? Или вы перешлете его в часть?
– Решение вы, как военнослужащий, ограниченный по времени пребывания в городе отпускным билетом, получите на следующий после суда день, у секретаря.
Тимохин поднялся:
– Все! Благодарю. А у вас четко работает система.
– На то она, Александр Александрович, и система. Совет – в кабинете составления документов не старайтесь так, обливая себя грязью, и не выставляйте себя этаким монстром, сломавшим любящей женщине жизнь. Это лишнее и на вас совершенно не похоже. До свидания.
– До свидания, Ольга Анатольевна, всего вам самого хорошего.
– Спасибо! Да, секретарь выпишет вам и повестку. Не забудьте, чтобы потом не пересылать курьером.
– Не забуду!
Судья вновь уткнулась в бумаги.
Суд, как и было определено ранее, состоялся 26 числа, ровно в 12-00. Алевтина не пришла. Тимохин думал, что процедура развода займет много времени, но все ограничилось тем, что Старостина зачитала заявление Александра, секретарь сообщил об уплате всех необходимых пошлин, заседатели задали по паре ничего не значащих вопросов, и судья зачитала решение, согласно которому брак с Алевтиной с этого момента считался расторгнутым. На следующий день, заплатив 150 рублей судебных издержек, он получил решение суда и штамп о разводе в соответствующую графу удостоверения личности офицера.
Вечером 27 июня позвонила Таня. Александр сообщил ей о разводе. Как ни пыталась она скрыть радость, удавалось это плохо. Поговорили недолго о том, как дела в поселке. В садике директриса теперь чуть ли не пылинки с нее сдувает. Тетя Лиза приходила, удивлялась, сам директор рынка подходил к их рядам, интересовался, как идет торговля, предупредил всех, чтобы пенсионерку не обижали. После этого к ней отношение изменилось. И воду поднесут, и разложиться помогут, и покупателей направят. В общем, в Кара-Тепе все нормально. Только очень уж Таня соскучилась по нему, ждет не дождется, когда увидит. И Оленька часто спрашивает, почему дядя Саша не приходит. Александр сказал, что будет, как и обещал, 2-го числа.
После разговора с Татьяной Тимохин вышел на кухню, сказал матери:
– Завтра пойду билеты заказывать. Сейчас на самолет, наверное, трудно будет взять. Сезон отпусков.
– А если не возьмешь?
– То придется расстаться пораньше, поездом поеду. В части по-любому надо быть второго июля. Хоть на самолете лети, хоть на поезде езжай, хоть на арбе добирайся.
– В этой суете и поговорить-то как следует не поговорили. Прилетел, затеялся с разводом, а теперь и уезжать пора. Хорошо еще, о Тане рассказал.
– Ну что ты, мам! Повидались, и хорошо. Главное-то впереди. Как завалимся с Таней и Олей на полтора месяца зимой, так еще будешь ждать, когда уедем.
– Эх, сынок, дожить бы до этой зимы!
– А что? Со здоровьем неполадки?
– Да вроде все нормально, но жизнь человека настолько хрупка и непредсказуема. Вон в соседнем подъезде мужчина пятидесяти лет умер. Месяц назад. А был здоровым, летом бегал, зимой на лыжах каждое утро. Сантехником работал. Безотказный такой. Придет, бывало, разуется, исправит, что сломалось, чайку попьет, водку вообще в рот не брал, и уйдет. Все время по дворам ходил, а потом пропал. Неделю не видно, другую. Встречаю жену его, она в овощном продавщицей работает. Спрашиваю, Толик в отпуске, что ли? А она в слезы. Рак, говорит, у него обнаружили, сейчас в больнице. За полгода сгорел. Я, когда в последний раз его видела, в больнице, подругу проведывала, не узнала, худой, желтый, только глаза те же, добрые, но уже какие-то безжизненные. Через неделю после того умер. Вот так!