Витек повернулся, засеменил в сторону пятиэтажных жилых домов. К магазину.
Капитан вывел «Шкоду» на улицу. Повел в сторону выезда из города. Ольга сидела рядом и чем-то напряженно думала. Владимир не стал ее тревожить, хотя вопросов к вдове у него возникло много.
Официант убрал пустые тарелки, принес кофе.
Капитан закурил:
– Оль, позволь мне теперь спросить, кто, по-твоему, убил Андрея?
– Есть такой господин Молоканов Юрий Петрович, подонок еще тот!
– Это новый директор фирмы «Караван»?
– Да!
– Почему ты решила, что он замешан в убийстве?
Ольга ухмыльнулась:
– Ты мои нынешние хоромы видел?
– В бараке?
– Да!
– Так вот, это Молоканов сделал так, что я с детьми вынуждена была переехать из квартиры в комнату барака!
– Каким, интересно, образом?
– Сначала он заявился ко мне после похорон. До этого, правда, вел себя как джентльмен, но я все это плохо помню. Представляешь, в каком состоянии находилась. А вот потом, в субботу до обеда позвонил этот Молоканов и предложил встретиться. Он сказал, что надо решить какой-то материальный вопрос. Я подумала, может, пенсию оформит, все детям лишний рубль. Согласилась. Он приехал. Вежливый такой, подлец. И говорит, что, мол, по контракту, который фирма подписала со всеми шоферами, те несут полную ответственность за груз. Да, Молоканов понимает, что случилось несчастье, но он тоже кому-то там подчинен. Я не поняла. Спросила, он что, хочет, чтобы я заплатила за тот проклятый коньяк, ради которого убили Андрюшу? Он отвечает, нет, откуда, мол, у меня такие деньги. Но есть вариант. Я подписываю договор, или еще как там называется этот документ, об обмене жилой площади с доплатой. Отдаю квартиру, получаю комнату в бараке, а разницу в деньгах отдаю Молоканову. Но, типа, бараки скоро снесут, свалку расчистят под строительство нового микрорайона. И я совершенно бесплатно, как и прежде, получу квартиру. Он же, Молоканов, подсуетится, чтобы мне дали трехкомнатную квартиру. И я, получается, ничего не теряю, и обязательства мужа перед фирмой выполняются. Я ему не поверила и выгнала! Он ушел, пригрозив, что совсем скоро пожалею об отказе и таком обращении с ним, с Молокановым!
Ольга прервала рассказ, отпив кофе. Продолжила:
– Хорошо, детей к подруге, своей начальнице, хозяйке ателье, где работаю, отвезла. Мне бы самой у нее остаться, квартира большая, Алла разведена, детей нет, места хватило бы, но… вернулась! А только собралась лечь спать, не помню, сколько было времени – звонок в прихожей. Я – туда, спрашиваю, кто! Мне в ответ, мол, друзья-водители покойного мужа, деньги привезли. Собрали, сколько могли, и привезли. Я, растроганная дура, и открыла дверь. Меня ударили. Сильно, так что потеряла сознание. Очнулась голой, связанной в кресле гостиной. Один ублюдок, я его раньше видела, он водителем на «Волге» у Лученкова был, ну а стал, значит, возить после его смерти господина Молоканова, мне и говорит: или я подписываю документ о размене, или его дружок, имя не назвал, прямо сейчас начинает резать меня на куски. А сам водитель завтра утопит в реке моих детей, как щенков. Или, спрашивает, может, я предпочитаю, чтобы сначала детей убили, а потом мать следом за мужем отправили на небеса?
На этом месте Владимир, внимательно слушавший Ольгу, прервал ее:
– Водитель Молоканова так и сказал, следом за мужем?