– И еще, Кадыр! Проверь комнаты американцев. Все спиртное изъять. Это касается и наркотиков. На июнь запретить выезд инструкторов в Чевар!
– Все понял, саиб! Ваше приказание будет выполнено.
– Не сомневаюсь! Жду Слейтера!
Инструктор-американец ввалился в кабинет Фархади как к себе домой. Без стука, без разрешения, без доклада. От него на расстоянии несло перегаром. Даже жвачка, которую жевал сержант, надувая шары, не перебивала устойчивого, прокислого запаха.
– Вызывали, саиб?
На слове «саиб» Слейтер усмехнулся. Не дождавшись ответа, в котором не было никакой необходимости, американец упал в кресло у журнального столика, расстегнул рубашку и проговорил:
– Что-то с утра жарко, вы не находите?
Фархади встал напротив инструктора:
– Господин сержант, не соизволите ли объяснить свое ночное поведение?
Слейтер изобразил удивление:
– Я не понимаю вас! И какую ночь вы, уважаемый, имеете в виду?
Фархади сдержался, чтобы не нагрубить явно зарвавшемуся американцу:
– Прошедшую ночь, господин Слейтер.
– А?! Вы намекаете на случай с русским ублюдком?
– Я не намекаю. Я задаю вопрос.
– Тогда, саиб, уточните его. Честно говоря, я сейчас плохо соображаю. Накануне выпил лишнего.
– Что, кстати, запрещено на территории лагеря, – заметил полевой командир.
Слейтер отмахнулся:
– Да перестаньте, Фархади! Запрещено! Вы прекрасно знаете, что мне и моим соотечественникам плевать на ваши запреты, касаемые спиртных напитков. Если вам религия запрещает их употребление, то нам, цивилизованным людям из цивилизованной, демократической страны, до этого нет никакого дела. Без виски здесь с ума сойдешь.
Фархади спросил: