– Он!
– Ну, гаденыш… И что думаешь предпринять?
– Пока не знаю! Так это дело не оставлю!
– Ты особо-то не расходись! А то завалишь кого: и себя погубишь, и семью!
– Не волнуйся, Вася, все будет правильно, по уму, как учили.
Белугин потянулся, зевнув:
– Ну, что, Володь, пойду я? Сегодня уже ничего не произойдет. А завтра, когда будешь на дежурстве, я присмотрю за твоей хатой. Нет для меня больше работы. Я на кирпичке договорился. Возьмут мастером. Надо только неделю или две обождать, пока прежнего проводят на пенсию.
– Хорошо. Спокойной ночи, Вась! И спасибо…
– Какая теперь ночь? Ладно, пошел я к своей суженой.
Сосед и друг Кузьмича вышел со двора, по-прежнему кляня местную власть, не заботившуюся о благоустройстве окраины Горинска, и удалился во мглу.
Отдав приказ Кулагину поджечь дом ненавистного старшего лейтенанта милиции, Фома приказал водителю приглушить музыку в салоне «девятки», откинулся на сиденье и повернулся к Быкову.
– Ну, что, Бык? Увидим отсюда пожар?
– Должны, шеф! Лишь бы разгорелся, а то, видишь, дождь льет какой? Неудачное время выбрали.
– Кто ж знал, что погода изменится? Но ничего, дом деревянный, плесканут ребятки бензина, разгорится!
– Посмотрим!
Фома обратился к водителю:
– Братишка, у тебя зонт есть?
Парень обернулся:
– Накидка есть, а что?
– Выдь-ка, прогуляйся.