– Мне тоже!
– Налей водки!
– Эх, тебе хорошо! Похмелишься, и ништяк. А мне мучиться. Слушай, а может, на завтра все дела перенесем? А, Фома? Сегодня оклемаемся, а завтра…
Но главарь ничего слышать не хотел:
– Никаких «завтра», Урод! Налей, лобастый, и двигай во двор за стволом!
Вновь тяжело вздохнув, Кулагин пошел к выходу. Фома, поднявшись с кровати, добрался до стола. Его, ко всему прочему, еще и стошнило. От вида водки позывы начали рвать желудок. Он, глотая слюни, произнес:
– Да что ж это за блядство? Выворачивает, сил нет. Наверное, Кузьмич, сука, все потроха внутри отбил!
Мысль о пище вызвала второй накат желчной рвоты.
Отблевавшись прямо на ковер, Фома взял фужер. Он задрожал в его руке. Организм принял спиртное, поведав об этом громкой отрыжкой. Фома вытер набежавшие слезы и испарину, покрывшую лоб, проговорил:
– Нет, надо ограничитель врубать. Иначе нутро подчистую наизнанку вывернется!
Сынку главы местной администрации значительно полегчало. Он преобразился. Потянулся, заправил рубашку в джинсы.
Спустился в ванную, умылся. Бриться не стал. На это еще ни сил, ни желания не было. Заглянул в комнату, где их гонял ночной «гость», оценил обстановку:
– Неплохо! Чувачок оторвался на славу. Все, что можно было разбить и сломать, разбил и сломал. Кузьмич мужик, видать, без комплексов.
В коридоре появился Кулагин.
Лицо его было бледным.
– Фома? Я тут в сортир зашел перед тем, как на улицу выйти, так вместо мочи кровью поссал!
Фома заметил:
– Ничего страшного! Видно, вчерашний незнакомец тебе почки слегка помял. Пройдет!
– Точно, пройдет? А то, может, в больницу обратиться?
– Сказал, пройдет! Ствол принес?