— Я тоже люблю тебя. Сильно. Когда ты уезжаешь, ночью — страх, бессонница. Если бы не Оля, которая в эти дни, как может, поддерживает меня, то… не знаю… я, наверное, уже давно с ума сошла бы. Ты извини, сейчас мне этого, наверное, не следовало бы говорить.
— Напротив! Сейчас говори. Еще минут десять. А вот потом… до утра… не надо. Да я тебе и не дам грустить.
Татьяна улыбнулась, наклонив голову:
— И каким это образом не дашь?
— Узнаешь! Ну, будешь капризничать?
— Я не капризничаю!
— Плакаться о трудностях жизни с мужем-спецназовцем.
— Я не плакалась!
— Да? Ну тогда пойдем-ка, маму проведаем в госпитале.
— Пойдем. А что потом?
— Оля у нас где?
— В клубе. Затем к подружке хотела пойти. По крайней мере, так мне сказала. Но, думаю, не подруга, а кавалер ее где-нибудь в парке ждать будет.
— Ну тогда твой вопрос, чем мы будем заниматься после госпиталя, просто неуместен. И я говорю не об ужине!
Татьяна рассмеялась:
— Тебе ночи мало?
— Мало.
— Но так же нельзя, Саша!
— Можно! Для тех, кто любит, это не только можно, это просто нужно. Жизненно необходимо.
— Ну перестань! Пойдем-ка лучше к маме!
— Но по возвращении…