Гасильщик

– Еще что? – спросил я печально.

– Тащи сюда директора!

Я пошел по коридору, открыл дверь. Директор, жестколицый карапуз, таращился на меня с нескрываемой злобой. В руке он держал телефонную трубку.

– Доброе утро, – сказал я. – Вовсе не собираемся причинить вам вред. Пройдите, пожалуйста, в зал.

От такого обращения директора затошнило. Наверное, он подумал, что я изощренный садист.

Веракса сказал ему:

– Ты, борзушник петушиный, ты чо понтуешься, хочешь свои лупетки в стакане увидеть?

Карапуз догадался, о чем речь, и обильно вспотел. Я тоже понял, узреть свои глаза в стакане – это было сильно…

Директор сильно вспотел, потом-таки спросил:

– Сколько?

– Как всегда – десять процентов плюс еще сто пятьдесят штрафных. Приползешь лично с конвертом, завтра.

– У меня нет таких денег…

– Это твои проблемы.

И Веракса, освоившись, поднял стул и бросил его в стойку бара. Но не задел ни одной бутылки.

Мы выскочили на улицу и тут же напоролись на ментов. Веракса, оттолкнув одного из них, рванул в сторону, а на меня сразу тупорыло уставились два ствола. Через мгновение я был в наручниках, меня обыскали, затолкали в "Волгу" и повезли, братцы, повезли. Сукин сын Веракса растворился в московских закоулках, я же приготовился к самому худшему. Сержант, боксерская рожа с расплющенным в пятак носом, сел за руль, а офицер, не теряя времени, тут же приступил к допросу:

– Кто тебя послал? Ну, говори, урод! Как твоя фамилия, имя? Адрес?

– Миклухо-Маклай, – невесело ответил я.

Старший лейтенант крепко саданул меня в печень, потом легонько двинул в челюсть.

– На кого работаешь, собака?

Офицер пытливо заглянул мне в глаза, и я увидел на дне его души бесшабашное веселье и равнодушие. Уши у него были особенные – сверху заостренные, и мочки почти отсутствовали. "У таких людей что-то не в порядке, – мельком подумал я. – То ли с совестью, то ли с психикой… Захотят – убьют".