– Шеф, Репа помер, – сообщил Веракса.
– Значит, троих, – вздохнул Бастилин. – Нельзя бросать тела своих ребят. Они должны быть преданы земле.
Кто-то за моей спиной мрачно усмехнулся. Мертвецов загрузили в мою машину, третий продолжал путешествие в багажнике. В пригороде Бастилин приказал притормозить и показал дом. Потом пересел в другой автомобиль.
Дверь мне открыл неопрятный толстячок, спросил, от кого я пришел.
– Мне нужен И. Г., – сказал я.
– Заходи. И. Г. – это я.
Он взял записку и спросил:
– Сколько?
– О деньгах речь не шла, – замявшись, ответил я.
Толстяк вздохнул, бросил досадно:
– Я о жмуриках…
– Трое…
Он еще раз вздохнул, пробормотал:
– Я на всякий случай пять приготовил…
В мою машину садиться он отказался, сел в свой желтый «Рено», покатил впереди. Я – за ним. На кладбище И. Г. нашел сторожа, тот был изрядно пьян. Директор ворчливо предупредил его о неполном служебном соответствии, приказал захватить лопату.
– Я – сейчас, – заверил сизолицый и прямо на глазах преобразился, в глазах появился характерный блеск, в движениях – точность профессионала, лопату он нес как виолончель.
– Езжай прямо, потом налево до березы, – сказал директор.
И мой катафалк тронулся по скорбному маршруту. Стояла уже непроглядная темь, фары выхватывали подмерзшую дорогу, белое поле, металлические завитушки крестов. Пять ям чернели зевами. В три из них мы спустили на веревках тела убитых.
Директор вздохнул:
– Пусть земля вам будет прахом, мальчики… Дурьи вы головы! – И, повернувшись ко мне, грустно сообщил: – Завтра в эти могилы улягутся законные владельцы, так сказать, официальные… Харитон, присыпь тела несчастных.