– Обязательно, братва, мое место придержите! – Я сцепил ладони и потряс ими над головой. – Да здравствует Приднестровская Республика!
Майор покосился на меня и сказал комбату:
– Мне кажется, место этого гуся – здесь.
– Надо будет – вернем, – пообещал Хоменко.
Мы сели в «Волгу», я, как всегда, занял место между Желтоусом и Глухонемым (при виде меня морды их вытянулись в полтора раза).
– Ну, рассказывай, – тоном сурового папаши произнес комбат.
– А чего рассказывать? Схватили меня по вашей наводке опоновцы, посадили… Кстати, большой привет от Федула…
Хоменко не отреагировал, а я продолжал:
– Чрезвычайно приятнейший человек, мы с ним так мило провели время в беседах об экспрессионизме…
– Чокнулся на этом… Палач-интеллектуал, – хмыкнул Хоменко. – Ну и что потом?
– Ну а потом у них попойка была – Федул отвальную делал, его в Кишинев забирают на повышение. И вот приходит ко мне в камеру с бутылью вина, налил, выпили вместе, а потом и говорит: «Я тебя прощаю – иди к едрене фене». Ну я и пошел.
– Ведь врешь, подлец!
– Не знаю, может, если бы он не так сильно нарезался, то вряд ли отпустил. Но он счастлив был, что уезжает в Кишинев, все повторял: «Наконец-то я ушел из этой сраной бригады!»
Замечание насчет бригады повергло Хоменко в глубокие сомнения.
– Нажрался, говоришь? – покачал он головой. – Свинья интеллигентствующая.
– А вы как будто и не рады, что он меня отпустил? – сыграл я под валенка.
– Я счастлив, – ответил Хоменко и, повернувшись, смерил ледяным взглядом. – В твоей истории, погранец, еще много неясного. В общем, хреново, брат…
Что-то за эти дни изменилось в Хоменко: то ли сомнения грызли его, то ли попал в полосу неприятностей, но будто что-то треснуло в монолитной самоуверенности комбата, он хмурился, обкусывая заусенцы. Подручные тоже помалкивали, Глухонемой не тыкал мне локтем в печень, призадумался и лишь иногда по-бычьи шевелил похожей на булыжник челюстью. Желтоус тяжко выдыхал что-то вроде «тпру-у», отравляя салон перегноем из своего желудка.
– Ну и вонища, – сказал я.
– А у тебя такой вид, будто ты из задницы вылез, – парировал Желтоус.