– Это я у вас хочу спросить – зачем?! – в раздражении заорал я.
– Ничего не знаю! – отрезали на другом конце провода. – Спрашивайте у того, кто вам передал!
Я бросил трубку и побежал разыскивать медсестру, которая устроила мне этот маленький сюрприз. Она готовила в процедурной систему. Когда я влетел туда, взбудораженный, в испачканном костюме, она с изумлением покосилась на меня и негромко сказала:
– Владимир Сергеевич! Без халата! Игорь Станиславович увидит – будет скандал...
– Подожди! – отмахнулся я. – Ну-ка подумай хорошенько, кто просил зайти меня в архив? Ты не узнала, чей это голос? Ты не слышала его раньше?
Медсестра посмотрела на меня с еще большим удивлением и пожала плечами.
– Понятия не имею, кто это был, – ответила она виновато. – Какой-то мужчина... А что случилось, Владимир Сергеевич?
В ответ я только поморщился и выскочил в коридор, где почти сразу столкнулся с Макаровым, который в компании молодого ординатора куда-то решительно шагал, сунув руки в карманы белоснежного халата и сурово сдвинув брови. Ординатор что-то доказывал ему на ходу, просительно заглядывая Макарову в глаза. Я надеялся, что на меня не обратят внимания, и собирался уже прошмыгнуть мимо, но Макаров резко остановился и придержал меня за плечо.
– Ты чего мечешься? – участливо спросил он. – Почему до сих пор не ушел? Что-то забыл?
– Д-да... Проездной на метро... – соврал я, чтобы побыстрее отделаться.
– Ты его в процедурной забыл? – поднял брови Макаров.
– Нет, просто я напомнил Тане, чтобы она ввела больному Гаврилову двойную дозу никотинки... – продолжал фантазировать я.
Макаров покачал головой и, кажется, мне не поверил. Тем не менее он оставил меня в покое и вновь сосредоточился на признаниях молодого ординатора. Мне же совершенно не хотелось посвящать кого бы то ни было в подробности моих неприятностей, а Макарова после случая в «Камелии» – особенно.
Кое-как почистив в ординаторской костюм и вымыв руки, я отправился по своим делам. Когда я шагал по дорожке к пропускному пункту, в голову мне пришла мысль, что довериться я не могу ни одному человеку в клинике. Вся система больничных отношений была построена на страхе потерять место, на соображениях карьерного роста, на правиле не выносить сор из избы. В принципе это не мешало основному делу и в условиях обыденной трудовой жизни ничем не проявлялось. Но в экстремальных обстоятельствах разобщенность между сотрудниками становилась очевидной.
На проходной я задал единственный вопрос – не появлялся ли сегодня в больнице врач Четыкин. Старший охранник долго глядел на меня, морща загорелый лоб, а потом сдался и сказал:
– Ну-ка, напомни, кто такой... Чего-то фамилия вроде незнакомая...
Я обрисовал портрет Четыкина, и мужественное лицо охранника просияло.
– Вот! Теперь вспомнил! Такой точно был!
– А обратно он еще не выходил?
– Еще не выходил! – подтвердил охранник. – Если только с машиной какой уехал? Мы отъезжающие машины не проверяем, если только это не частники... Но у нас известно, какие частники! Не больно-то их проверишь, правильно? Вот если только он с кем-нибудь уехал, а так нет – не выходил.
ebooksa