– Будет вам камера, – пообещал Товарищ.
Ким Чен Ир положил трубку и тут же снял другую – с желтого аппарата прямой связи со штабом армии. Все-таки хорошо, что отец назначил его главнокомандующим. Очень хорошо. Ким Чен Ир был опытным режиссером и знал, как сбить спесь с этих военных.
Солдаты, как и артисты, – это стадо овец. Особенно здесь, в стране, являющейся последним на Земле прибежищем простого человека.
Глава 25
Пхеньян походил на город-призрак, раскинувшийся под небосводом, усыпанным звездами Серебряной Реки – именно так, на восточный манер, Римо привык называть Млечный Путь.
Танковая колонна въехала в город. Римо с Чиуном примостились на круглой башне ведущего «Т-67».
Широкие улицы были пустынны. По краям возвышались необитаемые серые громады жилых домов и административных зданий. Все это строилось с целью продемонстрировать жителям Пхеньяна, что Северная Корея – развитая страна, способная конкурировать с Западом. Однако содержать эти дворцы было уже не на что.
Высунувшийся из башни командир танка с гордостью показал огромный каменный факел, который призван был символизировать идею чучхэ – корейской самостоятельности. Римо шумно зевнул.
Затем командир показал им семидесятифутовую бронзовую статую Ким Ир Сена. Римо презрительно фыркнул.
Когда они проезжали мимо 105-этажной гостиницы «Рюй-йонг», командир снова не удержался и начал расхваливать здание.
– Это самое большое сооружение во всей Азии, – сказал он. – Здесь три тысячи номеров. Один только спортивный комплекс обошелся в полтора миллиарда долларов.
Римо скептическим взглядом окинул огромную, в форме пирамиды, гостиницу и проронил:
– А почему ее перекосило? Так было задумано?
Командир танка побагровел.
– Я слышал, – подхватил Чиун, – что гостиница стала необитаемой ровно через два года. Проект оказался настолько порочным, что там даже лифты не работают. Это верно?
– Ничего подобного я не слышал, – буркнул их гид и остаток пути не произнес ни слова.
– Что ты знаешь о Ким Чен Ире? – по-английски спросил Римо у Чиуна.
– Говорят, он еще более жестокий и безжалостный, чем его отец.
– Жаль.
– Наоборот, это хорошо. Конечно, если на него работаешь. Только на Западе в руководителе ценят доброту и отзывчивость.