– Я приму ислам, – промолвил Кирилл.
Они приехали в Тленкой на следующий день, и там имам в старой мечети с каменной кладкой и квадратными окнами времен имама Шамиля услышал от Кирилла все причитающиеся слова, а потом уже дома объявил Диану его женой согласно шариату.
Из свидетелей были только охрана и еще несколько соседей. Не было даже Алихана – мальчик эти дни был в Москве, на обследовании в РДКБ. Кирилл знал, что Джамалудин не одобрит его поступок. То есть, разумеется, Джамалудин будет очень рад его обращению. Но Кирилл к этому времени достаточно много понимал в республике, чтобы знать, что Тленкой – село сложное, если не сказать – ваххабитское, что в селе живут отец и дед Булавди Хаджиева, и если слухи верны, то запросто иногда можно в нем застать и самого Булавди, и имам этого села иногда на пятничной молитве проповедует такие вещи, которые люди Джамала имеют обыкновение заталкивать обратно в рот их сказавшему вместе с его собственным, мелко нарезанным, языком.
Словом, отправившись в Тленкой, Кирилл как бы демонстрировал, что принимает ислам не из желания выслужиться перед Джамалудином; да это и гарантировало, что в Бештое не закатят никакого приема по случаю его обращения.
Когда Кирилл вернулся на завод, секретарша в предбаннике протянула ему трубку.
– Кирилл Владимирович! Вам звонят – из РДКБ.
Пальцы Водрова мгновенно помертвели, и он взял трубку.
На проводе был главврач. Он сказал, что Алихан прошел обследование, и все пока в норме.
– Вы знаете, Кирилл Владимирович, – продолжал голос в трубке, – вам очень повезло. Мы нашли донора. Три года назад у нас была чеченская девочка, больная лейкемией; тогда ее родственники сдавали кровь в госпитале им. Бурденко. Один из образцов подходит Алихану. Тут написано, что это человек, верный федералам. Собственно, он подполковник ФСБ.
Сердце Кирилла сбилось с ритма. Он лихорадочно шарил по секретарской конторке в поисках ручки.
– Записывайте. Булав-ди. Да, Булавди Имранович Хаджиев. Вы слышите меня, Кирилл Владимирович?
Кирилл подождал ровно восемь дней. Он не торопился, во-первых, потому, что он понимал, что Джамалудин не в восторге от его поездки в Тленкой, а во-вторых, потому, что через восемь дней они пускали светомузыкальный фонтан.
Бог его знает, где Джамал углядел этот фонтан, то ли в Турции, то ли в Дубае, но выглядел он весьма впечатляюще – пятидесятиметровая овальная чаша воды, которая то била вверх подсвеченными струями, то вставала сплошной стеной, и тогда на эту стену, как на прозрачный экран, под музыку проецировались мерцающие лазерные клипы.
Джамалудин загорелся сделать этот фонтан прямо на центральной площади города, перед Домом Правительства, где раньше стоял памятник президенту Асланову. Потом памятник снесли, площадь загородили от террористов, да и устроили из нее ужасающую помойку. Кирилл был согласен, что помойка посереди города – не дело, но фонтан стоит пять миллионов евро, и все эти деньги стрясли с Navalis Avaria, и, как будто этого было мало, все, что касалось монтажа оборудования, тоже свалилось на его голову.
Джамалудин интересовался фонтаном каждую неделю и самолично отбирал все клипы, забраковав, впрочем, только два – с полуобнаженными индийскими танцовщицами и концертом Мадонны.
Фонтан открыли; площадь одели в свежую плитку, деньги на которую АТЦ выколотил со всех окрестных магазинов; на открытие сбежался весь город, все плясало и пело до трех ночи; а там, где раньше у входа на центральную площадь стояли бетонные надолбы, Джамалудин приказал устроить детский городок, – и вот на следующий день, после того, как все отплясались и отоспались, Кирилл поехал к Джамалудину.
Человек, который вылез из бронированного «мерса» во дворе некоронованного хозяина республики, ничуть не походил на того человека, который спустился шесть месяцев назад с трапа корпоративного самолета.
Он даже двигался по-другому, – плавно и вместе с тем быстро, как меж камней скользит змея, на нем вместо белой рубашки была черная глухая водолазка, и коротко стриженные волосы открывали высокий лоб с ранними морщинами и настороженными зеленоватыми глазами: такие глаза бывают только у людей, которые знают, что их в любой момент могут убить. Под пиджаком Кирилла висел «макаров».
Кирилл никогда не носил его на виду, и вообще это было глупо, щеголять оружием в окружении Хагена или Джамала, но он не расставался теперь с пистолетом и чувствовал себя неуютно, если ствола не было.
Не то чтобы ствол помогал против донных мин.
ebooksa