– Ты покойник! – заорал Хаген.
– Вы слышали, – закричал Наби, бросаясь к полковнику, – он мне угрожает! Арестуйте его!
Хаген снова пнул Наби, а Аргунов посторонился, чтобы не мешать ему.
– Так нечестно! – заорал Наби, – у меня нет этих денег! Все бабло забрал Мао! Эй, помоги мне! Мао сказал, что ты в доле!
Тут вместо того, чтобы помочь Наби, Аргунов поднял его за шкирку, и лицо у него было при этом не очень хорошее.
– Я сам тебе заплачу! – заорал Наби, – двести тысяч!
Аргунов размахнулся и швырнул Наби Хагену.
Хаген пнул банкира, раз и другой, а потом он наклонился над ним и выхватил из голенища нож.
– Тебе уши уже резали? – спросил Хаген, – а? Что тебе еще отрезать?
В одно мгновение Хаген вспорол ремень на круглом животе Наби, и, как кожуру с банана, сдернул с него штаны. Тут Аргунов шагнул вперед и сказал:
– Довольно.
– Отойди, – сказал Хаген, – ты видишь, что это за баран? Это конденсатор, а не человек, чего он бегает туда-сюда? Я возьму его с собой и вытрясу из него двадцатку, и половину из нее я отдам тебе.
– Ты не заберешь его никуда, – ответил Аргунов, – может, он и баран, но это не значит, что ты можешь его резать.
Хаген был не очень-то доволен; но он не собирался устраивать перестрелку с ЦСН ФСБ, тем более что их высыпала на поле целая рота. Они еще немножко попинали людей Наби, забрали в счет долга машины, на которых он приехал, а у многих посрывали с рук часы.
Когда Хаген уехал, Наби некоторое время лежал на земле, а потом он встал и напустился на Аргунова. Потом он попросил подвезти его с друзьями до дома.
– Возьми такси, – процедил полковник ФСБ.
В то самое время, когда уполномоченный по правам человека Наби Набиев пытался разъяснить главе Антитеррористического центра особенности банкинга по понятиям, в ста сорока километрах от моря, высоко в горах, на залитой светом поляне с покосившимися пустыми ульями, происходило другое собрание.
Пасека эта была место известное, – рядом была пещера, в которой раненый Байсангур отлеживался после того, как имам Шамиль сдался царю, а потом во время первой войны в пещере держали русских пленников; двое из русских тогда так и померли, зато за третьего заплатили два миллиона.
Булавди Хаджиев задержался в дороге и пришел на Шуру последним, и, по правде говоря, когда он раздвинул ветви и шагнул на выцветшую от жары поляну, ему не очень-то понравилось то, что он увидел. Слишком много на этой Шуре было пустых мест.
На этой Шуре не было Джаватхана, вместе с которым Булавди воевал еще в первой войне. Все знали, как погиб Джаватхан, и все знали, отчего он погиб. Он погиб оттого, что отказался стать палачом.
ebooksa