– Если ты не врешь, мы взорвемся вместе с ними.
– Ты боишься умереть? Тогда я возьму с собой тех, кто не боится.
Булавди молчал несколько мгновений. По дороге они обсуждали, что сделать с этим человеком: пристрелить на месте или потребовать выкуп; он был русский, подстилка Джамала, иностранец с виллой в Кенсингтоне и яхтой на Мальдивах, – а теперь он стоял, и командовал им! Им, амиром Восточного Фронта! И он вел себя так, как будто для него ничего не существовало на свете, кроме погибшей жены, и полторы тысячи дохлых солдат Русни были для этого человека не очень большая плата для того, чтобы добраться до убийцы Дианы.
Радио щелкнуло, хрипнуло и сказало голосом Мао:
– Я не дам ввергнуть республику в кровь и хаос!
Водров даже не улыбнулся. Булавди глянул в глаза русского и с изумлением обнаружил, что они совершенно стеклянные.
Маленький Алихан стоял теперь за плечом Водрова.
– Как ты думаешь, брат, – мягко сказал Булавди, – когда начнется война?
Кирилл поднял глаза на круглое блюдце часов, висевших над стареньким советским сервантом, и совершенно серьезно ответил:
– Через два часа, если мы поторопимся.
Две роты ОМОНа под командованием Аламбека Арсханова выдвинулись к Куршинскому тоннелю в рекордные сроки; со всех сторон приходили известия о перестрелках, и их постоянно подгоняли по рации. Прямой связи омоновцев со спецназом ГРУ, стоявшим под Куршами, не было, однако Аламбек полагал, что спецназовцы знают, что он идет к ним на подмогу.
Спецназовцы майора Зверева высадились на верхнюю площадку над Куршинским тоннелем около двух часов дня. Когда они планировали высадку, предполагалось, что это будут учения, и что по плану учений к ним вскоре подойдет бронетехника из Бештоя-10, а когда высадка пошла, оказалось, что это война, и бронетехника ушла на зачистку Ахмадкалы. Звереву пообещали, что ему пришлют подмогу, но подмога не шла и не шла, а вместо нее приходили сообщения о перестрелках и засадах.
Горы в этих местах шли отвесно, далеко вверху, в колодце скал, голубело небо, и в тоннеле с разрушенным до скалы асфальтом – кап-кап – словно едкий сок гор, капала вниз вода. Майор ругался по-черному. Три дня назад, еще в мирное время, в этом самом тоннеле местные остановили и разграбили военный «Урал», по горам эхом гуляли перестрелки, в учениях участвовали десять тысяч человек, а он, майор Зверев, стоял тут, в стратегической точке, соединяющей равнину и горы, и у него была рота спецназа – тридцать два бойца, – боеприпасы на пятнадцать минут боя, и связь, которая не работала на дне каменного гроба.
Майор Зверев выставил блокпост у въезда в тоннель, и другой, на смотровой площадке над горой, и он чувствовал себя, как пельмень на тарелке. Он слышал, что здешние горы пронизаны сетью пещер, и очень боялся, что боевики пройдут сквозь пещеры и ударят через тоннель ему в тыл.
Боевики показались в шестнадцать сорок, – шесть БТРов, впереди которых летел черный открытый «хаммер». Сначала Зверев увидел столб пыли и решил, что это российская колонна, но потом он увидел за рулем «хаммера» человека с бородой, похожей на спутанную мочалку, и бойцов в зеленых повязках, облепивших БТРы.
Ровно об этом его и предупреждали все эти дни. О том, что у боевиков есть поддержка из-за границы, обмундирование и бронетехника. И о том, что регулярные части этой долбаной республики могут перейти на их сторону. Эта колонна была не меньше той, на которую напоролся в Торби-кале взвод Зыкова.
– «Семьсот пятый», огонь! – скомандовал майор.
ПТУР, пущенный с навершия горы, подбросил в воздух головной «хаммер». Колонна встала. Бойцы посыпались с брони, и раньше, чем они успели рассредоточиться, один из разведчиков подбил БТР в конце колонны, и тот взвился в воздух жирным черным пламенем.
Аламбек Арсханов, без пяти минут час как начальник ОМОНа, лежал навзничь в выжженной траве на правом склоне ущелья, и над собой он видел горящий БТР, а за ним – черную воронку тоннеля, из которой вспыхивали светлячки выстрелов. Левой руки у Алабека не было, из продранного бока текла кровь, правой рукой Аламбек сжимал рацию и орал по-аварски:
– Мочи их, сук! Аллаху Акбар!
ebooksa