«Прорезало…»
Катя смотрела, как Марковцев расправляет слайдеры и уши между стропами, разделенными на группы, как придвинул что-то.
— Что это? — спросила она у Хусейна и получила ответ:
— Люверса слайдера.
Снова спросила:
— Это по-азербайджански, а как будет по-русски?
— Вплотную к ограничителям.
— А сейчас он что делает?
У Хусейна был готовый ответ:
— Он вспоминает. — Но объяснил конкретно: — Отделяет стропы управления… Сейчас — расправляет между ними ткань и разворачивает их к центру купола. Под слайдер, — чуть помедлив, ответил Хусейн.
Марковцев взялся за заднюю кромку купола в районе центральной секции, на которой была отчетливо видна предупредительная нашивка, положил ее на стропы и крепко прижал вместе со слайдером и стропами.
Он заканчивал складывать парашют: расправил хвост в стороны, чтобы обернуть им налистанный купол — по направлению к носу, но так, чтобы стропы управления оставались в центре купола. Кате показалось, она уже видела это и Марковцев пошел по кругу, а точнее, выполняет операцию в обратном порядке. Удерживая стропы и слайдер, он соединил заднюю кромку и скрутил хвост так, не захватывая при этом оставшуюся внутри часть купола. Не отрывая взгляда от слайдера и строп, он качнул купол (легко, нежно, как детскую пеленку, сравнила Катя), положил его на пол и осторожно выдавил из него воздух. Выполнив волнообразное сложение полученного пакета, Марковцев засунул его в камеру. Затем зачековал ее и уложил стропы в соты, оставив неуложенными чуть больше полуметра.
— Сил не хватило, — спросила Катя у Сергея, действия которого ее так или иначе захватили и она осталась под впечатлением, — или для меня оставил?
— Эта «косичка» для предотвращения закруток, — туманно объяснил он. — Ты все потом поймешь.
Хотя Марковцев и выглядел абсолютно спокойным, но волнение не обошло его стороной. Впервые за несколько последних лет он прикоснулся к парашюту и подготовил его для прыжка. Он не станет снова «перебирать и поглаживать» его стропы и купол. В этом Катя отчего-то была уверена. Как была уверена в том, что настала ее очередь складывать парашют. Для того, чтобы спустя какое-то время прыгнуть с небес на землю, пусть даже просто спуститься. Неожиданно на ее глаза навернулись слезы, всего две еле заметные капли, и она, не скрывая их, сморозила откровенную глупость:
— Можно я сначала попрыгаю с маленькой высоты? Ну, не знаю, метров с пятидесяти. Ну со ста…
Адам Хуциев, с утра обретший невидимость, крякнул со своего места наблюдателя и неторопливо пошел к самолету. На ходу позвал Хусейна. Марковцев же взял Катин ранец и вытряхнул из него то, что в небе всегда завораживает. На фанерный щит буквально упали части конструктора, и Катя Майорникова опустилась перед ними на колени. Прикоснувшись к стропе, она попыталась припомнить, с чего начинал Сергей «распутывать» парашют. И, к своему удивлению, вспомнила. Набросив на лицо строгое выражение, она требовательно пощелкала пальцами, привлекая внимание Марковцева.
— Передай-ка мне инструкцию.
Рассмеялся даже Адам Хуциев, обернувшись на Катю с верхней ступени трапа и поднимая большой палец.
Он был азербайджанцем. Только Кате порой казалось, он был негром, киношным негром. Такие ощущения были вызваны поведением Адама. Он не расставался с промасленным беретом, как не расставался со шляпой его «прототип» из американского боевика. Он обсасывал одну спичку за другой, и по следам измочаленных палочек найти его не составляло труда. С другой стороны, пол ангара был усыпан спичками. Искать его, используя метод влажности? Катю даже передернуло. Она сама не заметила, как расколлапсировала слайдер, и уставилась на язычки коллапса, правильно кумекая, не спутаны ли они со стропами.