Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

Зачем я все это рассказываю? Возможно, бывалые люди посмеются над злоключениями «дитяти асфальта», но то, что я пережил в эти сутки, было для меня серьезным испытанием. Вспомнил поневоле Владимира Семеновича:

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,Средь военных трофеев и мирных костровЖили книжные дети, не знавшие битв,Изнывая от мелких своих катастроф…

Вот это точно – про меня. Теперь я понимаю, что писатели-«приключенцы» скорее всего безбожно врут нам, вдохновенно живописуя, как обычный офисный клерк, не державший за свою жизнь в руках ничего тяжелее… эмм… ну, скажем, ручки, попадая в смертельно опасные передряги, совершает чудеса мужества и героизма, лихо удирая по лесам, пустыням и техногенным зонам от злобных киллеров и нечистых на руку сотрудников спецслужб. Это ничего, что убийцы специально обучены и подготовлены, обычно клерк (хоть он, по сути, всего лишь простой книжный червь) до того ушлый, что просто уши в трубочку сворачиваются. Бегает этот клерк от спецов сутками напролет, мытарится по канализациям и складам, при этом на ходу умудряется экстренно придумывать всякие хитрости-премудрости, всех подряд «накалывает», пускает по ложному пути и так далее. «В эти страшные часы, когда на карту была поставлена сама жизнь, его интеллект работал с полной отдачей, как внезапно стартовавшая гоночная машина с мощным мотором, до сего момента сонно дремавшая в гараже под пыльным брезентом…»

Хе-хе… Нет, даже так: хрю-хрю.

Я не клерк. У меня по части мытарств есть определенная практика: бессонные ночи на дежурствах, работа с травмами и несколько месяцев тяжелого физического труда.

Так вот, всего лишь на второй день испытаний мой интеллект не работал вообще. Просто, скотина этакая, взял отпуск: «Ушел в себя, не беспокоить!» Это я еще ни от кого не бегал, не ползал под пулями, не был ранен – просто шел! Топал и топал на север. Бездумно, безучастно, как заведенный механизм.

Пакет с вещами я скоро бросил (отсыревшее за ночь одеяло показалось мне свинцово тяжелым). Просто руку разжал, он и выпал…

Не помню, чем я тогда руководствовался в выборе оптимального пути… Смотрю – топаю уже по проселку. Идти заметно легче. А то, что это небезопасно, уже вроде бы и несущественно. Плевать на все…

В общем, в третьем часу пополудни я по обочине трассы дотопал прямо до Черного Яра и, падая с ног от изнеможения, ввалился в первый же попавшийся по пути знакомый адрес.

Эта квартира некогда была и моей тоже: сейчас здесь проживали моя дочь и моя бывшая супруга.

– Пить… – хрипло прорычал я, когда мне открыли.

– Боже мой… На кого ж ты похож! – У бывшей супруги от удивления глаза стали размером с юбилейный рубль.

– На папу! – пробурчал я, бездумно глядя на свое отражение в трюмо – да, пугало еще то. – Чего вылупилась – пить дай!!!

– Сейчас… – Бывшая супруга опасливо попятилась и юркнула в кухню. – Секунду…

Вместо нее в прихожую вышли двое двоюродных братьев Собакина. То есть такие же здоровенные и угрюмые. А по-моему, даже и физиономическое сходство присутствовало.

У меня уже не было сил визжать от ужаса. Сполз по косяку на пол, обхватил голову руками, прохрипел:

– Обидно… На фига, спрашивается, мучился?! – и горько заплакал.

– Да, док, не бережешь ты себя, – участливо заметил один из «родственников» Собакина. – Дайте ему воды, да поедем.

– А он не буйный? – опасливо уточнила с кухни бывшая супруга.

– Сама ты буйная, б… такая! – взрыднул я. – Предательница!!!

– Ты ругаешься матом?! – удивилась дочь академиков, передавая мне через посредника стакан воды. – Боже, как ты пал! Хорошо хоть, дочери нет – не увидит тебя в таком ужасном состоянии.