Ликвидатор

– Дура ты, Машка! Читай по глазам. Он просто в трансе. А вот по какой причине – это вопрос. Все, хиляем. Не будем больше его травмировать. – Зизи хихикнула. – Пока, дружок. – Она послала воздушный поцелуй.

Девушки ушли. Я остался один над россыпью уличных фонарей-светлячков, роившихся в черном море афинских крыш, неподвижный, внешне бесстрастный и едва не бездыханный. Как правильно отметила Зина-Зизи, я был в заторможенном состоянии. И вовсе не потому, что меня шокировало их предложение.

Другое смутило мою душу и взорвало бомбу в мозгах.

ГОЛОС.

Женский голос, разговаривавший на родном языке. Я наконец услышал настоящую русскую речь, потому что Юнь Чунь конечно же ее коверкал, а я не мог понять, правильно ли говорю, и иногда поневоле сбивался на немыслимый китайский акцент.

Да, я беседовал по-русски в посольстве с секретарем, а затем и с Поповым, но тогда из-за огромного внутреннего напряжения не прислушивался к речи, к ее неповторимой красоте, впитавшейся с младых ногтей, а потому кажущейся обыденной, ничем не примечательной.

А сейчас эти же самые слова, но сказанные женскими голосами, вдруг вывернули мою душу наизнанку. Я понял, что их русский язык был далек от классического совершенства, а многие обороты не выдерживали никакой критики, но это меня волновало меньше всего.

Главное – я понял! И это открытие вознесло мой было пошатнувшийся духовный стержень на недосягаемую высоту.

И еще – раньше я слышал русскую речь только в мужском исполнении. А теперь, наконец, мои уши уловили другую сторону родного языка – в женской интерпретации.

И как сладки были эти звуки, как дороги и почему-то очень волнующи…

Я спал на удивление спокойно. Мне снился лишь один бесконечный сон: женское лицо под полупрозрачной вуалью.

Оно то приближалось на расстояние вытянутой руки, и тогда я начинал различать некоторые детали – нос, губы, прядь волос, – то удалялось в пульсирующую черно-багровую туманность, превращаясь в оттененный длинными ресницами глаз, в котором виделся неведомый мир, озаренный неземным светом.

Я пытался получше рассмотреть этот глаз, иногда это даже получалось; но едва я напрягал зрение, чтобы заглянуть за края таившегося в глубине зрачка входа в иное измерение, как блестящий ярко начищенной золотой монетой круг с неровными краями начинал тускнеть, уменьшаться и наконец закрывался, будто диафрагма фотоаппарата.

Кто она, женщина под покровами? Почему я пытаюсь разгадать ее тайну? По какой причине я тянусь к ней изо всех сил, рвусь, мечусь во сне, как наяву, стараясь преодолеть земное притяжение и умчаться ввысь, в космос, за волнующим меня ликом?

Кто ты, навевающая тревожно-сладкий покой?

Волкодав

Утром по палубе лучше не ходить. Народ, весь мятый и опухший, бродит бесцельно от борта к борту, и запахи перегара глушат всю свежую прелесть утреннего бриза.

Кое-кто досыпает в шезлонгах, и тогда мне начинает казаться, что это не обычные люди, с вечера перебравшие лишку, а отряд вурдалаков, после кровавой охоты не успевший спрятаться в свои гробы и, застигнутый солнцем, теперь находится в коме: храп, похожий на предсмертный хрип, конвульсивные движения, серо-зеленые лица, растерзанные позы…

Короче говоря, картинка не для слабонервных и чересчур впечатлительных.

День начинался как обычно. Разве что темную синь открытого моря сменила густая стеклянная зелень прибрежных вод – мы вползали в устье реки Тежу, где находился порт и столица Португалии город Лисабон.