– Поставьте донные маячки.
– Уже…
– Тогда я тебя не задерживаю.
Донными маячками назывались специальные сигнализирующие устройства, держащие под контролем определенный участок акватории. Когда в их "поле зрения" появлялись подводные пловцы или что-то другое, они тут же автоматически передавали на командный пункт все необходимое для анализа и принятия контрмер: курс, глубину погружения, скорость, девиацию, количество целей и даже характеристику движущегося объекта.
Пит ушел, и я снова прильнул к подзорной трубе. Солнце уже стояло в зените, и на яхте готовились поднять якорь, чтобы, как это было почти всегда, взять курс на берег, где принцессу и Доди ждал обед, отдых и прочие прелести морского круиза, доступные лишь людям с тугими кошельками.
Я только облизал пересохшие губы и плеснул себе в стакан теплое виски – подниматься и идти на камбуз за льдом было лень…
Слоули нарисовался, когда я уже отдал приказ Бобу Миллеру сопровождать яхту аль-Файеда в район, где ее возьмут под контроль парни Рашида. Там наши полномочия заканчивались, и мы могли лишь издали наблюдать за передвижениями плавсредств арабов, которые вдобавок охраняли и виллу, где остановились Доди и Диана.
– Тебе чего? – спросил я это горе луковое.
Хотя, если по-честному, я был к нему и Трейни не совсем справедлив: парни пахали, что называется, до седьмого пота.
– Шифровка, шеф! – бодро отрапортовал ушастик, протягивая бумаженцию.
– Спасибо, – решил я быть вежливым и кивком отпустил Слоули.
Прочитав сообщение, я остолбенело уставился на Боба Миллера (он как раз двигал ко мне медленным ходом, чтобы поболтать от нечего делать о всякой всячине): Центр в лице Чанга предписывал мне немедленно собирать манатки и чесать в Париж. И точка. Никаких объяснений и сопроводиловок. Кроме приписки – оставить вместо себя кэпа. Короче, полный банзай, как говорят японцы.
– Бля-а… – невольно вырвалось у меня любимое словечко Акулы.
– Чего? – переспросил озадаченный моим видом Боб.
– Хочешь махнуть стаканчик? – неожиданно спросил я.
– Кгм… м-да… я, в общем, на посту…
– Плюнь. Пусть Франсуа поупирается. А мы с тобой прощаться будем…
Миллер от удивления даже рот открыл. А у меня он и не закрывался с того момента, как я получил цидулку от папы Кончака.
Ладно, Париж так Париж. Мы и не в таких Палестинах бывали…
Киллер