– Это точно.
– Мои шефы склонялись к болгарскому варианту эксфильтрации, но на этот раз я… скажем так – посвоевольничал.
– Неужто, кроме тебя, нас в этом направлении никто не преследовал?
– Были приведены в состояние повышенной боеготовности только пограничники. У нас просто не хватило сил, чтобы перекрыть все направления предполагаемого отхода.
– И ты подставился… – Не скрою, я был восхищен – голова у этого парня была что надо.
– Пришлось…
– Долго ждал?
– Около десяти часов.
– Ты уже знал, что мы направляемся в сторону Анамура?
– Еще бы. Кто мог так потрепать чеченских боевиков на перевале, кроме вас?
– А как случилось, что на заправке был только твой "фольксваген"?
– Предупрежденная мной местная служба безопасности отсекла другие машины на подходе к Киликийским Воротам. То, что вам понадобится транспортное средство, я понял, допросив одного из чеченских боевиков; он утверждал, что вы ранены. А это могло означать только одно – вам нужно поскорее добраться до побережья, уйти подальше от места стычки. Все дальнейшее было делом техники…
– А если бы мы тебя грохнули?
– На все воля Аллаха… – Азраил ухмыльнулся. – Но зачем? Труп – это горячий след. Кроме того, ты мне уже объяснил, что сейчас иные времена…
– Сукин кот… – матернулся я, невольно восхищаясь бесстрашием турка. – Везунчик. Только смотри, чтобы твое везение на этом и не закончилось, – не преминул я добавить со скрытой угрозой.
Азраил меня понял. Он сокрушенно развел руками и сказал:
– Аллах акбар…
Аллах велик… Аллах все видит. Я считал себя православным, хотя и не мог называться истинно верующим. Но сейчас я был готов принять даже мусульманскую веру, лишь бы это помогло нам с Акулой без особых проблем очутиться на борту подлодки в окружении своих ребят.
Аллах велик…
Ночь прошла без осложнений. Но утром, около десяти часов, капкан наконец сработал и мы очутились в западне.