Ему известен чеченский язык! Это открытие поразило Паленого до глубины души. Откуда!? И почему в памяти вдруг начали мелькать какие-то полустертые образы и видения? Будто открылись невидимые шлюзы и в голову начала вливаться мутная вода.
Его состояние заметил и Володя. Он ничего не стал говорить вслух, лишь спросил глазами – в чем дело?
Молодец, подумал с благодарностью Паленый. Хорошая выучка у парня. Он медленно прикрыл веки – мол, все нормально, ситуация под контролем – и продолжил забавляться с сигаретой, изображая беспечность и отсутствие всякого интереса к соседям.
Похоже, чеченцы успокоились и снова начали обсуждать свои дела. Правда, уже тише. Как ни прислушивался Паленый, он улавливал лишь отдельные слова и короткие фразы.
Принесли заказ, и Паленый на некоторое время переключил внимание на ублажение желудка. Стряпня и впрямь оказалась вполне съедобной и даже вкусной. Но Маргоша все равно готовит лучше, машинально отметил про себя Паленый, уже начавший привыкать к домашней еде.
Что касается Володи, то он в такие высокие материи не вдавался. Ему пришлось по вкусу все, что стояло на столе. С одинаковым аппетитом он уминал и салаты, с виду напоминающие художественные произведения, и экзотические закуски, и отменно приготовленную утку по-пекински, и десерт.
Одно лишь его огорчало – он не мог опрокинуть стаканчик, так как сидел за рулем. Поэтому Володя время от времени бросал на Паленого, которому подали виски со льдом, завистливые взгляды и про себя сокрушенно вздыхал.
Разговор за обедом как-то не заладился и они поглощали пищу в полном молчании – поделовому. Но если Володя помалкивал из-за того, что ему не часто удавалось отведать таких дорогих и изысканных яств, поэтому он усиленно работал челюстями, то Паленый ел, почти не ощущая вкуса.
Он все пытался понять, что его так поразило. Ну знает он чеченский язык – что с того? Возможно, в детстве, еще в советские времена, ему довелось жить среди чеченцев (например, в Грозном), когда никто не предполагал, что начнется братоубийственная война, и все относились друг к другу почеловечески и даже по-братски.
Нет и еще раз нет! Скрытые под спудом амнезии воспоминания, от которых остались лишь неясные отголоски, настойчиво подсказывали ему, что это далеко не так.
Гортанный говор вызывал в нем не положительные эмоции, а совсем наоборот. Паленый вдруг почувствовал, как его тело покрывается липким потом, от которого исходил запах ненависти. Что это с ним?
Проклятая память! Ну проснись же, хотя бы на минуту!
Но ответом ему стал огромный экран, на котором ожившие фантомы из прошлого начали постепенно тускнеть, таять, быстро уменьшаясь в размерах, пока и вовсе не превратились в серые кляксы на белом фоне.
Глава 22
Тимошкин приехал с утра пораньше – еще не было и семи.
– Сегодня у меня много дел, так что извините за столь ранний визит, – сказал он Паленому, который не успел ни побриться, ни принять душ, а потому был несколько раздражен.
– Идите на кухню, – сказал Паленый. – И включите там чайник. Не мешало бы позавтракать, но кроме холодных закусок, другой еды в доме нет. Ничего, перебьемся. Подождите меня, я скоро…
Он остался один. Маргоша и Антошка из соображений безопасности переехали в городскую квартиру, расположенную в хорошо охраняемом доме, где жили только большие шишки. Так пожелала Анна Григорьевна.
Это решение было немного странным, – загородный особняк теперь охранялся как атомная электростанция – но Паленый спорить не стал. Он уже привык к тому, что Анна Григорьевна не всегда поступает, сообразуюсь с целесообразностью и здравым смыслом; по крайней мере, в отношении своей семьи и "мужа" в частности.
Пока Паленый наводил марафет, Тимошкин поджарил яичницу с беконом, нашел в холодильнике не очень свежую колбасу, маринованные огурцы, увядшую зелень и баночку красной икры.