– Само собой. О чем речь. Элла все равно увязла в дерьме по самое некуда и мой рассказ Стеблову о событиях той ночи в квартире Храпова уже ничего не изменит в ее судьбе.
Девку ищут и возможно найдут. Но будет лучше, если это случится не в деревне деда. И чтобы Левы не было поблизости. Любовь – это хорошо, а жизнь – гораздо лучше.
Втрескавшемуся по уши маэстро сейчас ничего не докажешь, но время всегда вносит определенные коррективы. Может, у них и выгорит сначала лечь на дно, а затем слинять куда подальше. У Бермана хватает знакомых и приятелей, которые могут ему в этом деле помочь. Пока он в трансе, но скоро придет в себя и найдет выход из ситуации.
– Дело остается за малым… – Плат выглядел встревоженным. – Я не думаю, что Боб расскажет уголовке о твоих злоключениях на квартире Храпова, ну а вдруг? Проговорится или еще что-то в этом роде… Пусть не милиции или службе безопасности – своим помощникам, но кто даст гарантию, что молва не побежит дальше?
– Никто. Но ты ведь сам говорил, что твои бывшие коллеги рано или поздно могут выйти на мой след. Так какая разница, когда это случится? Семь бед, один ответ. Раньше сяду, раньше выйду. Если, конечно, не сбегу.
Серега посмотрел на меня долгим взглядом и сокрушенно вздохнул. Я не очень весело подмигнул ему и налил себе еще одну чашку уже остывшего кофе…
Боб влетел в наш офис как торнадо. На него было страшно смотреть. В ожидании Стеблова я по солдатской привычке – вполглаза – успел даже вздремнуть; не более двадцати минут. Но когда он появился на пороге, мой сон улетучился быстрее, чем я успел сказать: " Мама миа…" Куда девался франт, которого мы видели на встрече выпускников? Где здоровый румянец на щеках и вальяжные манеры? Что случилось с его дорогим костюмом от Валентино или от кого-то из сдвинутых по фазе гомиков-кутюрье, стригущих своими портняжными ножницами "зелень" словно шелковичные черви листья смоковницы? Мятая одежда, несвежая рубашка, трехдневная щетина на подбородке, растоптанные туфли… – черт знает что!
– Кофе? – вежливо спросил Плат, когда Боб сел возле его стола.
Марк закрылся в своей келье – он никак не мог побороть неприязнь к своему бывшему сопернику. Теперь наш компьютерный гений колдовал над "глушилкой", которую перенес в лабораторию, и видеозаписывающей аппаратурой – мы взяли за правило все наши встречи с клиентами фиксировать на пленку. Так сказать, во избежание…
– Ты мне зубы не заговаривай… – тяжело обронил Стеблов, взглядом прожигая Серегу насквозь. – Где отчет по расследованию, обещанный тобою неделю назад!?
– Пока могу представить только в устном виде, – спокойно ответил Плат, глядя на Боба как невинный младенец на няньку-кормилицу.
– Почему!? – сорвался на крик Стеблов. – Я бабки плачу не за воздух, а за дело! Вы тут спите, мать вашу, и в ус не дуете! Я скоро в психушку попаду! Мне до лампочки!..
Боб бушевал минуты две. Мы с пониманием помалкивали, терпеливо снося оскорбления, за которые при других обстоятельствах он вылетел бы из конторы как пробка из бутылки подогретого шампанского. Наконец Стеблов выдохся и, тяжело дыша, полез в карман за сигаретами.
– Позволь спросить, – начал, как ни в чем ни бывало, Плат, – как твои успехи по части поисков Храпова и его бригады?
– Ну, бля, и спецы… – устало матернулся Боб. – Большие мастера задавать идиотские вопросы. Это я вас должен спрашивать, а не вы.
– И все-таки? – не отставал Серега.
– Храпова грохнули, его подельников и след простыл. Доволен?
– Не совсем.
– Что ты еще хочешь знать? – Боб яростно смолил сигарету, окутав себя облаком дыма.
– Почему Храпова никто не искал? – каким-то скрипучим неприятным голосом спросил Плат. – А ты ведь обещал лично заняться этим вопросом.