Убить зверя

Но сейчас Клевахин был глубоко оскорблен. Мало того – он кипел от ярости, наполнившей его до краев. И если в кабинете Бузыкина, когда тот предложил ему передать "кладбищенское" дело Берендееву, майор даже несколько поколебался в своих намерениях довести расследование до финала, то теперь он готов был не только докопаться до самого дна этой истории, но и объявить Джангирову настоящую вендетту. Знал бы сатанист, какого дьявола разбудил своим дурацким ритуальным предупреждением…

Домой майор возвратился около восьми вечера. Теперь его уже не мог испугать вид измазанных кровью стен; мало того, он даже хотел посмотреть на сатанинскую роспись, чтобы еще больше ожесточить свою негодующую душу для предстоящего поединка с врагами. Именно врагами – до сих пор майор просто исполнял свой долг, абсолютно не испытывая ни симпатий, ни антипатий к тем, кого ему приходилось преследовать, ловить и сажать за решетку; в его понимании менты и уголовники были всего лишь двумя сторонами тяжелой медали, болтающейся на шее общества.

Отрешенный, весь в плену мыслей и переживаний, Клевахин вставил ключ в замочную скважину, но провернуть его не смог. Озадаченный, он с минуту тщетно трудился над непослушным замком, а затем, разозлившись, пнул дверь ногой, чтобы взломать ее в очередной раз, благо она держалась на честном слове.

Дверь устояла. Мало того – она ответила не податливой упругостью, а жестким металлическим гулом. Что за черт!? Не долго думая, майор приложился еще раз – изо всех сил. Но результат оказался прежним – дверь стояла, как скала. Остолбеневший Клевахин сначала посмотрел на номер, а затем, словно слепой, пощупал дерматиновую обивку. Нет, точно, его квартира. И черный дерматин был тот самый, что он покупал полгода назад – в каких-то мелких коричневых точечках.

Ничего не соображающий майор пощупал голову, чтобы убедиться в отсутствии жара. Она была холодной и пустой, как земля в начале творения. Клевахин снова перевел взгляд на дверь и только теперь заметил крохотный клочок бумажки, свернутый в трубочку. Он был засунут под жестяную цифру номера.

Майор достал его заметно подрагивающими руками, развернул и прочитал: "Ключи под ковриком".

Оглянувшись по сторонам, Клевахин нагнулся, поднял кусок транспортерной ленты, заменяющий коврик, и увидел две связки новеньких ключей. Все еще пребывая в легком трансе, он отомкнул замки и, ступая по полу, как по минному полю – почему-то на цыпочках и держась поближе к стене прихожей – прошел в комнату.

Увиденное сразило его наповал. Зал блистал просто немыслимой для его холостяцкого жилища красотой. От сатанинских рисунков не осталось и следа, на стенах были наклеены дорогие импортные обои, а пол покрывал модерновый линолеум. Несмотря на распахнутые форточки, в комнате витал запах свежей краски – кто-то перекрасил окна и двери. Совершенно невменяемый Клевахин заглянул в ванную, туалет и, добравшись до кухни, рухнул на стул, бессмысленно таращась на стены – все подсобные помещения были отделаны импортной кафельной плиткой, а на новой сантехнике пестрели фирменные заграничные наклейки. Бред!

Майор поднялся со стула, подошел к холодильнику и словно слепой нашарил там бутылку водки. Он почему-то совершенно не удивился, во-первых, как она там оказалась, а во-вторых, что это был шведский "Абсолют". Налив почти полный стакан, он одним махом осушил его до дна и даже не ощутил потребность закусить. Потоптавшись на кухне, Клевахин возвратился в зал и посмотрел на диван-кровать. Когда он уходил, постель представляла собой кадр из фильма ужасов, а сейчас она была застелена новым пледом, изпод которого выглядывала белоснежная наволочка подушки.

Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Клевахин осторожно опустился на пол, привалился к стене и закрыл глаза. Даже его жесткий и практичный ум был не в состоянии разобраться с происходящим. Он даже не пытался задаться вопросом – кто и зачем? Голый факт, он и есть голый факт. Который непонятно откуда всплыл и неизвестно в папку с каким делом его подшить…

Дверной звонок тренькнул тогда, когда немного пришедший в себя Клевахин намеревался повторить свои упражнения со шведской водкой. Решительно достав пистолет, он направился в прихожую и открыл входную дверь, даже не посмотрев в глазок.

На пороге стоял Балагула. В его маленьких глазках светилось насмешливое любопытство, а руки он поднял вверх, открытыми ладонями к майору, чтобы на всякий случай продемонстрировать свое миролюбие и отсутствие оружия.

– Только не пульните, Николай Иванович, – предупредил он, с опаской покосившись на "макарова". – Я без бронежилета.

– Тебе чего? – устало спросил Клевахин, абсолютно не удивившись столь необычному визиту.

– Есть разговор…

– Завтра…

– Извините, но время не ждет. Я вам звонил весь вчерашний вечер и половину ночи, но вы почему-то не отвечали. Случилось много событий, в которых я сам разобраться не могу.

– Ладно… куда денешься… Входи… – Майор хмуро покачал головой.

Балагула это телодвижение понял по-своему.

– Не волнуйтесь, – сказал он, закрывая дверь. – За мною "хвоста" нет. Проверено…