С этими словами Хаген и Джамалудин прошли мимо по лестнице.
Кирилл молча смотрел из окна, как они садятся в машину. Людьми Джамалудина был забит весь двор, все они были вооружены до зубов и суетились как пчелы в улье, в который сунули пылающую головню.
В день, когда взорвали Гамзата, глава Чрезвычайного Комитета Федор Комиссаров был в Москве; поэтому так получилось, что сын президента и верховный москвич республики встретились с заметным опозданием. Федор Комиссаров поздравил Гамзата с необыкновенным спасением, а Гамзат еще раз поведал историю про портрет президента, помогший ему одолеть замыслы террористов. А потом Гамзат вздохнул и сказал:
– Республика стоит на краю пропасти, куда ее толкает кучка террористов, служащих своим заграничным хозяевам. Мой отец потерял здоровье на службе России, и вот теперь, когда он болен, эти твари перешли в наступление! Люди Джамалудина Кемирова – вот настоящие террористы! Они снесли памятник российскому генералу! Они пытаются убить всех, кто является верным другом России!
Федор Комиссаров выслушал эту тираду и вежливо спросил:
– Гамзат Ахмеднабиевич, у вас есть доказательства, что покушение на вас – дело рук Кемировых?
Гамзат прикусил язык.
Со времени неудачной облавы на Хагена прошло три дня. Гамзат немного успокоился, и теперь он понимал, что после того, как Комиссаров арестует Хагена, он просто пойдет и слупит с Кемировых деньги, чтобы их отмазать. А потом он пойдет и слупит деньги с самого Гамзата, потому что Хаген может рассказать много такого, за что с Газмата можно слупить денег.
Гамзат Асланов не был особенно храбрым человеком. Но он был умным человеком и понимал, что Федор Комиссаров приехал в республику торговать не собой. Он приехал торговать всеми, кто пожелает его купить. Поэтому вместо того, чтобы указать главе Чрезвычайного Комитета на Хагена, Гамзат коротко засмеялся и сказал:
– Кемировы – главные террористы республики. Еще надо разобраться, почему это теракт с захватом роддома случился именно в городе Бештой!
Федор Комиссаров слегка поморщился при напоминании о теракте в Бештое. Гамзат уловил его движение и сказал:
– Вы знаете, что директор роддома Асхаб Хасанов, который командовал одной из групп террористов – троюродный брат Джамалудина? Они вместе воевали в Абхазии!
Глава Чрезвычайного Комитета с интересом кивнул, а Гамзат сткунул по столу кулаком и сказал:
– Мой отец десять лет сдерживал натиск бандитов. Но сейчас он тяжело болен. Террористы перешли в наступление, и то, что они сделали первой мишенью меня, само говорит о том, что они считают меня единственным наследником дела моего отца.
Федор Комиссаров сосредоточенно изучал изумрудное навершие своего «Паркера».
– Ну что же, – сказал глава Чрезвычайного Комитета, – если дела обстоят именно так, почему бы вам не попросить своего отца рекомендовать вас в качестве преемника?
Вечером одиннадцатого марта Гамзат Асланов прилетел в небольшую частную клинику в тирольских горах, где третий месяц лежал его отец Ахмеднаби Асланов.
У президента Асланова была отдельная палата с комнатами для охраны и медсестер; все вокруг сияло белизной, и у изголовья больного сидел старший брат Гамзата, Гази-Магомед. С тех пор, как отец заболел, Гази-Магомед отходил от него только, чтобы помолиться. Даже спал он на коврике у постели.
Сам Ахмеднаби лежал в белоснежных простынях; из худой его руки поднимался вверх хоботок капельницы. Глаза президента были широко открыты, но он даже не повернул их при виде младшего сына.
Гамзат подошел к отцу и сказал:
ebooksa