– Это вранье от первого до последнего слова, и эти показания выбиты под пытками. Я хочу говорить с Шапи Джамаловичем.
– Ты уверен, что это вранье? – спросил Комиссаров.
Кирилл стиснул зубы. Он вовсе не был уверен, что Шапи Чарахов не организовал убийство Адама. У него был мотив, у него была возможность, и, наконец, Телаевы задели его честь. Шапи таких вещей не спускал.
Более того, Кирилл не был уверен даже насчет кяфиров и мунафиков. Джамалудин никогда не был до конца честен с русским; кто знает, о чем говорил в узком кругу человек, который на глазах у всех запретил в городе продажу спиртного и сжег трейлер со стиральным порошком оттого, что на упаковке была изображена хрюшка? История ногайца Ахмеда показала Кириллу, что между теми, кто верит в Аллаха, и теми, кто не верит, лежит пропасть. И взаимным уважением эту пропасть заполнить нельзя.
Кирилл уперся глазами в накрахмаленную скатерть. Комиссаров бросил в рот последний кусок тоста, поднялся со стула и навис над Кириллом, как скала.
– Ты заигрался, Кирилл Владимирович, – сказал Федор Комиссаров, – ты сын потомственного офицера, а посмотри, кем ты был и кем ты стал! Ты восемь лет прислуживал олигарху, а теперь ты опустился до того, что прислуживаешь террористу! Ты думаешь, я не знаю, что ты проталкиваешь Заура Кемирова в президенты республики? Остается еще проверить, ты делаешь это по глупости или по совету своих настоящих хоязев! Ты думаешь, мы не знаем, какие у тебя отношения с этим человеком?
И Комиссаров ткнул пальцем в показания Шапи.
– Ты намеренно задерживал расследование, – заявил Комиссаров, – в твоих руках был другой участник теракта. Магомед Эминов. И что ты сделал? Ты только что пеленки ему не менял! Человеку, застрелившему милиционера! Его хоть раз допрашивали за это время? Ты вывел его из-под удара! А? С чего бы?
Кирилл, побелев, молчал. Запах свежих тостов щекотал ему ноздри, и хрустальная вазочка с черной икрой сияла от солнечных зайчиков.
– Из уважения к твоему отцу, – сказал Комиссаров, – я даю тебе последний шанс. Иди и получи показания Эминова.
– Как? – глухо сказал Кирилл.
– Как все! Хочешь в лесу, хочешь в подвале. Он террорист, Кирилл, он враг России. У него в машине найдены доказательства его сношений с иностранной разведкой! У нас нет обязательств перед врагами! У нас есть обязательства перед страной!
Высокий лоб Кирилла собрался в ранние складки, и его зеленоватые, как яшма, глаза, уставились прямо в зрачки его начальника. Лицо Кирилла ничего не выражало.
– Это все? – спросил Кирилл.
– Нет, не все, – ответил Комиссаров, – ты три месяца отирался возле Джамалудина Кемирова. Я могу тебя прикрыть и заявить, что ты внедрился в его окружение по моему приказу. Но для этого тебе надо письменно доказать, что в этом окружении ты служил нашей Родине.
Кирилл поднялся в свой кабинет в восемь утра. Он долго сидел за совершенно пустым столом, куря папиросу за папиросой и стряхивая пепел прямо на листы с показаниями Шапи.
К показаниям, как полагается при уголовном деле, были приложены два фото арестованного, анфас и в профиль, и в фотографиях этих Кирилла больше всего поразили глаза Шапи. Они были в точности как глаза того русского инженера, которого десять лет назад Кирилл видел в плену у Арзо. Кирилл никогда не подозревал, что у веселого, живого как ртуть Шапи, человека, который даже по кабинету прыгал теннисным шариком, могут быть такие глаза.
Кирилл провел достаточно времени на Кавказе, чтобы понять, что судьба здесь похожа на горы; он помнил Адама Телаева, всемогущего начальника центра «Т», который смеялся и пил, а через три дня лежал на пороге комнаты отдыха с развороченным затылком; он помнил Ахмеда из Джарли, который в его машине говорил об исламе и свободе – а потом квартиру, в которой засел Ахмед, на глазах Кирилла разнесли из «шмеля».
Но никогда еще это не случалось с человеком, который был его другом. И, кроме того, эта электричка прошла слишком близко. Кирилл прекрасно понимал, что угроза Комиссарова – не блеф. Если в Кремле договорились поставить президентом Гамзата Асланова, то им пригодятся не только показания про кяфиров и мунафиков. Не только пиджин-инглиш на обороте поляроидных снимков. Но и связь с Владковским – через Кирилла.
Кирилл не сомневался, что он признается во всем, о чем его спросят. Если Шапи дал показания о том, что Джамалудин является международным террористом, через три дня пыток, то он, Кирилл, даст показания о связи опального олигарха с международным террористом через день.
ebooksa