Сергей несколько раз внимательно прочитал заключение, вернул Бастагину и невозмутимо произнес:
– А что здесь скажешь. Пуля вошла в череп «духа» с одной стороны, вышла с другой, оставив входное отверстие калибра 7,62. А ведь это я «работал» по ним из «ТТ», тот же калибр и пробиваемость дай боже… Думаю, «калаш» бюргеры приплели для сенсации. Ну, чтобы засветиться на экране телевизоров. Порок тщеславия, – развел он руками.
– Мысль, конечно, толковая, насчет тщеславия. Но все-таки пистолетная пуля и автоматная – две большие разницы.
– Существует определенное количество параметров, когда пули одного калибра, выпущенные из разного оружия, дают одинаковые показатели, – продолжал упорствовать Пелевес. – Ведь с таким же успехом можно утверждать, что бил снайпер из СВД. Вот только где этому суперстрелку было примоститься на верхней палубе. Уж если и был снайпер, то скорее он «работал» бы по нам.
– Логически все верно, – согласился контр-адмирал с такими доводами, но все же что-то терзало его душу.
Бастагин взял из рук Сергея листок и вернул обратно в папку, потом внимательно посмотрел на своего помощника и сказал:
– В таком случае нам остается ждать депеши от твоего новоиспеченного агента.
– Да будет так, – усмехнулся Пелевес, выпитый коньяк снял некоторый стопор, и теперь душа бывшего подводного диверсанта требовала продолжения банкета. Сейчас он хотел поскорее отвязаться от старого ворчуна и оттянуться по полной программе, а то, поди, знай, завтра в деле убьют – и все.
Ни контр-адмирал, ни его верный помощник даже не представляли, что на другом конце Каспийска решалась та же проблема.
– Ну что, други мои, – прослушав собранную двумя оперативниками аудио-коллекцию, бодро начал разговор Крутов. – Вербовка Станислава Крука, на мой взгляд, пример из классики шпионажа. Ни тебе силового давления, ни химиотерапии, родных и близких тоже не пришлось на куски расчленять. Дружеская беседа – и бизнесмен сам изъявил желание сотрудничать с компетентными органами. Учитесь, парни, подобное не всем дано.
Оба молодых офицера в унисон кивнули, хотя Родион заметил откровенно насмешливые взгляды.
– А теперь, прежде чем мы перейдем к основной части, хотел бы у вас поинтересоваться. К бойне, которую Пелевес с морпехами устроил на пароме, вы случайно не приложили руки?
– Мы? – возмущенно спросил Георгий. – Да ни в жизнь.
– Наша задача была контролировать фигурантов, – поддержал товарища Коломиец. По их наигранно возмущенным физиономиям полковник понял – его парни отчаянно врут. Но выпытывать подробности не стал, да и главная цель заключается совсем в другом.
– Ну, что ж, – опустив голову, чтобы скрыть улыбку, произнес Крутов, – вы со своей задачей справились, теперь настала моя очередь отчитаться по проделанной работе.
– Что, демократия добралась и до Службы? – с усмешкой спросил Коломиец.
– Основа разведки как раз и есть настоящая демократия, каждый член группы имеет равные права голоса для общей пользы дела, – назидательно сказал Родион и уже дальше заговорил будничным тоном. – В общем, адмирал Бастагин развил достаточно бурную деятельность, так что командование дало нам полный карт-бланш. Теперь мы действуем не только втроем, на нас уже замыкается вся контрразведка Северо-Кавказского округа и даже генерал Каманин кое-что обеспечит из Москвы.
– Ничего себе, – переглянулись офицеры между собой.
– Это хорошо. А раз вы уяснили уровень ответственности, то и ваша задача существенно меняется. Теперь никакой суеты, только аналитическая работа.
– Мы что, в гостиничном номере будем обрабатывать информацию? – не скрыл своего недовольства Пантелеев: капитану нисколько не улыбалось целыми сутками сидеть в четырех стенах. Его экспансивная натура требовала действий.